чар на оружие, прочитав описание камня чар, приложил небольшой исписанный вязью камень к кинжалу, и произнёс:

— Сотворение.

Камень в ту же секунду резко нагрелся в руке, и вспыхнув золотой вспышкой осыпался золотым песком, впитываясь в кинжал.

Я же призвал распознание и быстро нашёл интересующий меня текст:

— «Получаемый урон равен сорока процентам»

Первый же камень заточил кинжал на сто процентов, чем ввёл меня в неописуемую радость.

Воодушевлённый успехом, я схватил ещё один камень и, прислонив его к кинжалу, произнёс слово ключ. Вспышка света и осыпание золотым песком.

— «Получаемый урон равен пятидесяти процентам»

— Только половина, — развел я распознание, и хотел было потянуться к следующему камню, как отдёрнул руку.

Оставалось четыре камня, а я ещё не зачаровывал лук.

— Пока на этом с тобой закончу. — Обратился я к кинжалу, который после моих слов исчез, переносясь в хранилище.

Теперь нужно было зачаровать лук.

Потянувшись к чёрному витому луку с красными вкраплениями, словно иного дерева, которое срослось с дымчатой основой, на тыльных изгибах которого красовались лезвия.

Взяв тяжелый лук, с тугой тетивой, я, так же как и от кинжала почувствовал исходящую от него всесокрушающую мощь.

Пододвинув к себе поближе камни чар, я положил на колени лук, и глубоко вздохнув, взял один из них и, прислонив к луку мысленно скрестив пальцы, произнёс слово ключ.

Не призывая распознание, я взял следующий камень, и вновь применил его к луку, а за ним и оставшиеся два камня чар.

Когда я закончил, лук, словно нагрелся, а я призывал распознание, понимая, что четыре попытки из десяти я уже израсходовал.

— «Проклятие слепой ярости: время проклятия семнадцать секунд. Разрушение от проклятия равняется семь с половиной процента».

— «Ярость лезвий. Сила, переносимая в лезвия за выстрел по цели равняется семи с половиной процентов от общей силы врага»

Я смотрел на показатели и понимал, что четыре камня чар которые зачаровывали мой лук, встали по-разному.

Так как я не смотрел показатель после каждого зачарования предмета, то мог предположить, что два камня встали на сто процентов, а вот другие два, уже в разных процентных соотношениях.

Однако показатель после использования четырех камней меня не расстроил. Конечно, могло быть и лучше, но практически восемнадцать секунд проклятия на монстре, это очень весомый показатель, да и прирост к удару лезвиями с каждого монстра можно сказать на восемь процентов, так же несли весомый прирост к атаке.

Лук исчез в инвентаре, а я призвал два осколка полученный мной за прохождение подземелья.

Эта вещица могла поднять один из моих умений до трёх единиц, что значительно могло возвысить меня в силе.

В каждой ладони у меня было по осколку, для активации которых нужно было просто их раздавить сжатием пальцев.

Посмотрев на правую руку, я отел было применить сначала правый осколок вечности, но дикий скрежет и пискливые боевые завывания, заставили меня резко повернуться на единственный проход вглубь подземелья, а мои ладони сами собой сжались в кулаки.

Осколки под натиском пальцев лопнули, озаряя кисти рук ярким светом, после чего меня пронзила дикая боль во всём теле, от которой я рухнул на колени, упираясь руками в каменную твердь, под голос системы:

— Навык «Всевидящий взор» возвышен до максимума.

Моё дыхание перехватило, а в глазах потемнело, после чего, я издал дикий крик, под боевое завывание бегущих на меня гоблинов.

В ту же секунду яркий свет ударил из моих глаз и рта. Также вспышка света вырвалась из тела, знаменуя дикой болью расправление трёх крыльев за моей спиной.

От крика в купе с яркой световой вспышкой, от меня пошла ударная волна, которая разметала по стенам пещеры решивших напасть на меня гоблинов.

Под адскую боль во всём теле, и крики разбегающихся монстров, а так же новые ощущения за спиной, я вставал на ноги, с каменного пола подземелья, чуть слышно издавая шипящий лязг.

Взор плыл, а тело покачивалось, словно на ветру, под уходящую головную боль.

Когда я выпрямился в полный рост, то остолбенел от увиденного. Левая рука от кончиков пальцев до шеи была облачена в белоснежно серебристую броню, наподобие той, что была на падшем полководце легиона, а за спиной белоснежными отбросками красовались, словно призрачные, три крыла.

— Что за на хрен, тут происходит. — Смотрел я, то на свою руку, то, как мог за спину, где располагались новые части моего тела.

Боль полностью исчезла, а белые призрачные отростки стали таять как туман под яркими лучами солнца.

Стоя посередине зала, я смотрел на свою левую руку, облачённую в лёгкую, но словно непробиваемую броню, то и дело, сжимая и разжимая пальцы.

В голове, глядя на всё это уже закручивались мысли, наподобие, что делать, и как быть дальше, а так же, что вообще произошло?

— Такое хрен объяснишь, — Поджал я губы, смотря на свою левую конечность. — И что мне с этим делать? — Потряс я рукой, поймав себя на том, что внутри меня до сих пор неосязаемо протекали некие изменения.

Меж тем крылья и вовсе пропали, оставив только после себя некое ощущение присутствия, и как только это произошло, белоснежно посеребренная броня, так же стала таять туманом, оставляя похожее чувство присутствия.

Я стоял вновь посередине зала, словно ничего не происходило пару минут назад, и в этот самый момент меня накрыла дикая усталость, от чего даже волосы казались тяжелей в сотню раз.

Пошатнувшись от неожиданного упадка сил, я развернулся к выходу из подземелья «F» ранга, после чего как мог быстро зашагал к порталу, в который и прошёл через пару мгновений.

Вспышка переноса, и вот я вновь стою на улице в темноте ночи, а в отдалении одиноко стоит машина Ти, к которой я и направился.

Пока я шёл к машине, я скинул кожаную кирасу, и к её дверям подошёл уже оголённый по пояс.

Открыв дверь, я залез на половину на заднее сиденье и, убрав кирасу в хранилище, вытащил пятилитровую канистру воды.

Открутив крышку, и приложившись к горлышку, я, наконец, мог утолить преследовавшую меня жажду, а когда она была утолена, я просто начал поливать себя из канистры, подставляя лицо под струю воды.

После бодрящего импровизированного душа, я достал широкое махровое полотенце и, насухо вытершись им, надел чистую майку, а после и кофту.

Захлопнув заднюю дверцу, я