– Ты должен запомнить каждую деталь, – Кали перешла от одной крайности к другой. Теперь искусство заставляло ее страдать. – Все картины и все скульптуры…

Но ни картины, ни скульптуры не имели значения. Не важен был ни Лондон, ни Рим. Все упование было на Париж. Надо было добраться до Парижа, преодолевая все возможные преграды между «здесь» и «там». Именно в Париже он должен сделать политическое заявление, за которое Кали будет им гордиться.

Как только он выберется из Китая. Если только правительство не догадалось о его планах. Если только он не сделает ничего, что вызовет подозрения у каждого из путешествующих с ним студентов, которые работают на министерство общественной безопасности.

У правительства повсюду были свои шпионы, простые граждане, активные на работе или в университете. Все они вели слежку и умели приспособиться, все были обучены наблюдать и докладывать о необычном поведении.

Се подозревал, что завербованные студенты во время поездки будут особенно внимательны, будут следить за ним, куда бы он ни пошел. Будут фиксировать каждое его движение. Не практикуй он медитацию, он давно стал бы до крайности нервным.

Именно этого хотели спецслужбы. Чтобы люди знали и боялись. Всеобщий контроль над гражданами.

Он собирался объявить им войну. Все время повторять свою мантру, постоянно переключать сознание, концентрироваться на следующем шаге, на важности своей миссии.

Если спецслужбы узнают, если догадаются, что годы перевоспитания не подействовали, другого шанса у него не будет. Если начальство догадается, что он помнил о своем предназначении, об убийстве учителей, и более того, что знает о том, что он Панчен-лама, появления которого они так боялись, то ему никогда не удастся воссоединиться с Далай-ламой.

В план поездки входили экскурсии в Рим, Лондон и Париж, но Се думал не о знаменитых музеях этих городов. В своих мыслях Се видел только очень маленький музей посреди парка. Независимо от того, сколько вокруг будет людей, именно в этой галерее все изменится.

Только бы спецслужбы не обратили на него внимания и не узнали. Если такое случится, он не сможет покинуть Францию живым.

– Вот бы мне спрятаться в твоем чемодане, – с грустью произнесла Кали.

– А куда мне деть свои вещи?

– В Лондоне ты сможешь купить новые.

– А как мне тебя протащить через пограничный контроль?

– Я тебя умоляю, на пограничном контроле в Лондоне никто чемоданов не открывает.

Ее искренность заставила Се рассмеяться, а от этого засмеялась и она.

– Значит, договорились? – спросила Кали. – Как только он закончит потрошить твою сумку, я туда заберусь.

Как уже бывало много раз, Се вдруг захотелось иной судьбы, в которой можно было бы обнять эту девушку, любить ее, радоваться земной жизни. Но ему было предназначено то, во что он верил, что было его кармическим долгом. Он вынужден был следовать этому пути, чего бы ему это ни стоило.

– Товарищ Пин? – произнес в микрофон служка. – Теперь покажите ваши билеты.

Се просунул билеты в щель и стал наблюдать, как офицер изучает их. У него свело желудок, когда тот нахмурился. Он почувствовал, что Кали взяла его за руку.

Франция, Париж. Среда, 25 мая, 7.30

От ночного путешествия и постоянного беспокойства Жас обессилела. Она закрыла глаза, но в такси уснуть было ничуть не легче, чем в самолете. Чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее она тревожилась. Жас не была в Париже шестнадцать лет. Бабушка жила на юге в Грассе, вместе с остальными родственниками: тетушками, дядями, кузенами. Даже Робби переехал туда. Все, кроме отца, которого она в любом случае не желала видеть. Ни до его болезни, ни потом.

Робби.

Где же Робби?

Даже в детстве они были противоположностями. Почему-то она грустила там, где он радовался. Но у них было и много общего. Они заботились друг о друге. Несмотря на разницу в возрасте, они были отличными друзьями. Для своего возраста Жас была слишком молодой, а Робби слишком взрослым. В особняке вдвоем они придумывали миры, которые завоевывали вместе, и игры, занимавшие их во время долгих, скучных дней, когда отец работал, а мама пребывала в меланхолии.

Одна придуманная игра, Игра Невозможных Ароматов, стала их наваждением. Сидя за детским парфюмерным органом, который сделал для них отец в игровой комнате, они готовили душистые смеси, которыми можно было бы пользоваться, как словами. У них был целый словарь ароматов, которые они использовали как тайный язык. Были у них запахи смеха, страха, счастья, злобы, голода и утрат.

Глядя в окно, Жас все чаще замечала знакомые места. Когда машина доехала до Шестого округа, она услышала стук собственного сердца.

Они свернула на Рю де Сен-Пер. У обочины стояла неуклюже припаркованная полицейская машина. Возле двери в магазин дежурили два жандарма. Она ждала, что будет жутко, но, увидев все своими глазами, почувствовала, как по коже проходит мороз.

Несмотря на то что полиция ее ожидала, полицейские внимательно изучили ее паспорт. Наконец Жас позволили открыть парадную дверь собственными ключами, которыми она не пользовалась более шестнадцати лет.

Затаив дыхание, Жас переступила порог и огляделась. С тех пор, как она была дома в последний раз, многое в ее жизни изменилось, но не здесь. Она отражалась все в тех же старинных зеркалах, усталая, с темными кругами под глазами. Жас посмотрела наверх. Очаровательные веселые херувимы в стиле Фрагонара приветствовали ее с расписного потолка. В это утро их жизнерадостность была абсолютно неуместна.

Звук ее шагов эхом отозвался в хрустальной выставочной комнате. Она подошла к прилавку, пальцами провела по прохладному стеклу витрины. Здесь отец продавал духи. И его отец, и так далее, до самого первого Л’Этуаля, открывшего этот магазин в 1770 году. Как и все старые парфюмеры, он изначально был перчаточником, использовавшим духи для ароматизации кожи. Заметив, как сильно его изобретение нравится покупателям, в угоду им Л’Этуаль разнообразил ассортимент ароматизированных товаров, стал продавать ароматные свечи, помаду, мыло, саше, пудру, масла для тела и кремы.

Робби обожал все эти старинные истории. Он знал годы жизни каждого предка и какие духи тот создал.

Робби.

Как бы ни старалась Жас отсрочить неизбежное, избавиться от него она не могла. Если и существовали ответы на то, что случилось и где был Робби, в магазине ей ничего не найти. Как глупо было с ее стороны думать, что никогда больше она не войдет сюда.

Дрожащей рукой Жас толкнула зеркальную панель за прилавком. Тайная дверь открылась, перед ней протянулся коридор, темный и неприветливый. Она шагнула в бездну.

Тяжелая деревянная дверь в конце коридора была закрыта. Она положила руку на дверную ручку, но не повернула ее, чтобы открыть. Еще не время. Если она лишится рассудка, то это случится именно здесь, подумала Жас.