– Всех по домам, – вздохнула Аня.

Притормозив у нашего подъезда, Макар развернулся ко мне и хотел что-то сказать, но я перебила:

– Открой дверь, пожалуйста.

Кулаки все еще не разжимались, а все тело била мелкая дрожь.

Макар, не задавая вопросов, перегнулся через сиденье и открыл мне дверь. Я вышла, продолжая держать руки в карманах и мысленно уговаривая себя успокоиться и прекратить, наконец, панику. Все закончилось! Страшные мужчины в масках завтра покажутся ужасным сном, а в ночные клубы я больше ни ногой!

Уныло поплелась к подъезду, только у двери сообразив, что и ее я не смогу открыть. Остановилась и выразительно глянула на Макара. Тот выглядел усталым, под глазами залегли темные круги.

– Что с руками? – нарушил он молчание. Встал напротив меня и пристально посмотрел в глаза.

– Ничего. Дверь откроешь, или так и будем на улице стоять? – я старалась говорить равнодушно, но голос дрогнул.

– Входи, – произнес мажор, открывая передо мной дверь.

Я решительно вошла в подъезд, поднялась по ступенькам и встала у своей квартиры.

Это скоро кончится! Скоро мои руки снова будут меня слушаться! Нужны только еще пара минут и ощущение тотального спокойствия и безопасности.

Прислонившись спиной к двери, прикрыла глаза. И вдруг каждой клеточкой тела почувствовала его приближение. Макар встал напротив меня, уперся кулаками по обе стороны от головы и тихо проговорил:

– Отец попал в больницу. У него был сердечный приступ. И я был с ним весь вечер.

Я резко распахнула глаза, понимая, что мажор слишком близко. Нагло вторгся в личное пространство, одним взглядом разрушив все преграды, которые я старательно строила весь прошедший вечер.

– С ним все в порядке? – спросила обеспокоенно.

– Сейчас да. Я не мог позвонить.

– Понимаю. Передай отцу: пусть скорее выздоравливает.

– Влада, что с твоими руками? Я не первый раз замечаю.

– Глазастый какой, – не удержалась я.

Макар хмыкнул, аккуратно перехватил мои запястья, заставляя вынуть руки из карманов. Нахмурился, когда увидел сведенные судорогой пальцы, сжатые в кулак. Наверняка завтра на ладонях будут глубокие ссадины, потому что я не успела отстричь ногти.

– Давно это у тебя? – нежно поглаживая мои запястья большими пальцами, спросил Макар.

– Давно, – просипела я, – с детства.

– Почему это происходит?

– Когда пугаюсь, – выдавила я, чувствуя, как жар затапливает все тело.

Кровь превратилась в раскаленную лаву. Щеки раскраснелись и горели так сильно, что на них можно было смело жарить яичницу. А низ живота ныл. Я машинально скрестила ноги, продолжая завороженно наблюдать за нашими руками.

– Поэтому не гоняешь профессионально? – продолжал расспросы Макар. Его голос звучал глухо.

– Не только, – уклончиво ответила я.

– Но все равно подписалась тогда на гонку…

Он хмыкнул и покачал головой. А я удивленно наблюдала, как мои кулаки медленно разжимались, повинуясь его ласковым касаниям! Руки начало покалывать, а кожу на ладонях больно саднило. Макар осторожно провел подушечками больших пальцев по ранкам и аккуратно помассировал мои пальцы.

– Подписалась потому, что вы сами были виноваты, – буркнула я, пытаясь выровнять дыхание.

Его энергетика, запах, чуть охрипший голос словно обволакивали, создавая ОЩУЩЕНИЕ ТОТАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ! Это единственное, что мне было нужно для того, чтобы успокоиться. В моей голове слова «Макар» и «безопасность» пока не желали складываться в одно предложение, но тело решило иначе!

– Нужно обработать раны, – произнес он.

– Да, спасибо, я справлюсь!

Попыталась отнять руки, но Макар перехватил меня за запястья и поднял голову, заглядывая в глаза. И словно искры от короткого замыкания рассыпались с треском во все стороны! Он вдруг резко поднял мои руки, фиксируя над головой, и поцеловал. Жадно, но до дрожи нежно.

Пульс грохотал в ушах, заглушая все посторонние звуки. Я с энтузиазмом ответила на поцелуй и тихо застонала. В то же мгновение поцелуй превратился из нежного в требовательный, голодный.

Усилив напор, Макар отпустил мои запястья и рывком притянул к себе, вжимая в свое тело. Обхватил ладонью затылок, сжал волосы в кулаке и провел языком по нижней губе.

И мое сопротивление окончательно рухнуло. Я обняла его за шею, отвечая на поцелуй со всей страстью, на которую была способна. Все тело горело. Казалось, что еще немного – и одежда начнет дымиться и рассыплется пеплом.

Не знаю, сколько прошло времени… Его не существовало, оно остановилось для нас в тот момент. Мы целовались как сумасшедшие, одержимые, голодные. Каждая клеточка моего тела отзывалась на его прикосновение импульсом электрического тока.

Я никогда так не теряла голову от поцелуев. Да я вообще никогда не теряла голову от близости парня! Для меня парни были друзьями, учителями, приятелями. Еще никогда ни с одним из них не хотелось быть рядом как с мужчиной.

Мы одновременно оторвались друг от друга, пытаясь отдышаться. Макар прислонился лбом к моему лбу, поглаживая мои воспаленные губы большим пальцем. Выдохнул и отстранился, пьяным взглядом шаря по моему лицу.

– Все в порядке? – уточнил он, взъерошивая свои волосы.

– Да, – не зная, куда спрятать глаза, кивнула я.

– У тебя йод есть? Раны нужно обработать и намазать чем-нибудь заживляющим, иначе завтра будут болеть.

– Есть.

Наконец решившись, я дрожащими руками достала ключи от квартиры из сумочки.

– Входи…

Проснувшись ближе к обеду, сладко потянулась и отправилась готовить себе завтрак. На лице блуждала мечтательная улыбка, и я тихонько напевала себе под нос какую-то попсовую мелодию. Ладони все еще саднило, внутренняя сторона припухла. Из ранок от ногтей, слегка затянувшихся к утру, сочилась сукровица. Но даже это не могло испортить моего настроения.

До самого рассвета мы с Макаром сидели на моей кухне и разговаривали обо всем на свете. Общих тем у нас оказалось много, а говорить с ним было легко и весело, хотя я видела, что мажора что-то беспокоило. Но решив, что это дело личное, семейное, лезть в душу не стала. Нам и без того было что обсудить.

Целовать меня Макар больше не пытался. Хотя я по глазам видела – хотел. Но он ограничился невинным чмоком в щеку, перед тем, как отбыть на свою жилплощадь уже под утро.

Я же, блаженно вспомнив, что утром мне никуда не нужно, отправилась смотреть сны. Утро было добрым, погода хорошей, а холодильник – пустым. От слова «совсем». Мыши бы повесились на подходе, не найдя даже крошки хлеба.