На зов явились провожатые, должно быть, дожидавшиеся в коридоре. Носители багряных лат королевской стражи — девушка уже видела таких ночью в тронной зале. Должно быть, именно их Каури называла «Алой Сотней». Недолговечную поставили в середине ромба из четырех человек, отчего она почувствовала себя запертой в железном ящике, и повели по бесконечным коридорам Древесного Чертога. С ней не разговаривали, не давали наставлений — просто сопровождали через вечный зелено-золотистый сумрак.

Баронетте очень хотелось верить, что наложенное на золотую ниточку заклятие действует, извещая заговорщиков о том, что ее увели к Бастиану.

* * *

В предыдущий визит у Айлэ сложилось впечатление, будто гости поднимались куда-то вверх, теперь же лестницы стремились вниз, к корням, питавшим и поддерживавшим Чертог. Идти пришлось не слишком далеко, а местом, куда доставили гостью, оказалась широкая круглая площадка перед мозаичными дверями, осененными выглядевшей почти настоящей ольхой с листьями из серебряных чешуек. При появлении гвардейцев и их подопечной крона затрепетала, издавая шелестящий перезвон, а створки плавно раскрылись. Молчаливый воин указал на темный проем, не выглядевший чрезмерно гостеприимным, и слегка поклонился.

Сглотнув, девушка покрепче ухватила края постоянно норовивших разлететься в стороны одеяний — кончики пальцев противно дрожали — и вошла.

Внутри царил полумрак, разгоняемый десятком самых обычных толстых свечей, воткнутых в серебряные настенные шандалы искуснейшей работы. Комната была круглой, локтей пятнадцати в поперечнике. Витые колонны — в сущности являвшиеся древесными стволами, или, может быть, ветками, но, так или иначе, вполне живые, как и весь удивительный Чертог — тянулись вдоль стен и смыкались высоко над головой правильным куполом. Из точки их слияния на длинной лиане свисал большой световой шар тускло-молочного цвета, теперь не горевший. Пол под ногами устилал невероятной толщины и упругости ковер, до того похоже изображавший поляну с цветами, что Айлэ едва не потянулась сорвать яркий василек. Никакой мебели, за исключением приземистого столика с яствами да десятка маленьких подушек, разбросанных по ковру.

Баронетта принюхалась — пахло свежей хвоей и неизменной для Чертога лавандой — и огляделась в поисках хозяина покоев.

Бастиан из рода Ладрейнов, скрестив ноги, сидел на подушках в дальнем конце «поляны» — две свечи над его головой не горели, и сумрак вокруг повелителя Древесного Чертога был гуще всего. На нем была свободная серо-зеленая хламида, перехваченная узким серебряным пояском и почти сливавшаяся с цветом стен, так что, не обладай Айлэ тульским ночным зрением, она заметила бы его далеко не сразу. Однако внимание гостьи мгновенно приковал к себе иной предмет. Золотой жезл с алмазом, причина стольких бедствий и раздоров, мирно покоился на простой деревянной подставке рядом с альбом. Камень не светился собственным светом, преломляя лишь огоньки свечей, и девушка решила, что магия жезла дремлет.

— Невежливо молчать так долго, придя в гости, — произнес ясный голос, и Айлэ поневоле вздрогнула. — Ты онемела, увидев меня? Или увидев это?

Бастиан, должно быть, имел в виду жезл.

— Ваше величество… — баронетта склонилась в несколько неуклюжем реверансе. Альб засмеялся — словно зазвенел серебряный колокольчик.

— Ну-ну, оставь это. Знаешь, отчего мы именно здесь? Это Место Уединения. Я прихожу сюда, чтобы отдохнуть, не думая ни о чем, иногда один, иногда с прекрасной женщиной… это удается так редко… Обращаясь ко мне «ваше величество», ты напоминаешь о неприятных обязанностях, которые я как раз пытаюсь забыть.

— Но как же мне вас называть? — осторожно молвила Айлэ, не двигаясь с места. Альб снова рассмеялся, укоризненно качая головой. То ли из-за игры свечных огоньков, то ли по собственной природе его глаза блеснули холодным голубоватым светом.

— Обойдемся без титулов и придворного этикета. Порой это удивительно приятно. Я буду называть тебя Айлэ, как называли тебя твои отец и мать, а ты зови меня именем, данным мне при рождении — Бастиан. И, будь добра, на ты. Я хочу, чтобы сегодня мы стали близки друг другу, как никогда прежде.

Столь откровенный намек заставил Айлэ покраснеть. Она возблагодарила спасительный полумрак покоев, но тут же по усмешке Бастиана сообразила, что альб видит в темноте не хуже нее.

— Подойди ко мне, — промурлыкал повелитель Альвара. — Садись рядом. Хочешь съесть чего-нибудь или выпить вина? Вот эти фрукты ты не отведаешь нигде, кроме Древесного Чертога — их выращивают специально к королевскому столу. А вино… О, такого, ты, наверное, и не пробовала. Каждый раз, когда ты подносишь к губам бокал, у вина новый букет, и оно совершенно не пьянит — лишь придает сил и… способствует страсти.

Девушка послушно опустилась на изумрудный ковер, стараясь держаться от альба чуть дальше вытянутой руки. Пить баронетта не стала — свежие силы мне не помешали бы, подумала она, но «способствовать страсти», право, излишне — но, чтобы не обижать хозяина отказом, выбрала со столика один из тех фруктов, что, по уверению Бастиана, выращивались исключительно для королевского стола. Фрукт походил на гладкокожий персик, выточенный из куска светлого янтаря, и таял во рту, оставляя нежнейший привкус меда и корицы.

Бастиан наблюдал за ее осторожными действиями с легкой улыбкой. Айлэ чувствовала исходящий от него аромат лаванды.

— Для смертного создания ты на удивление мила. И невинна, ведь так? — вдруг спросил он.

Айлэ едва не подавилась «персиком».

— Нет, ваш… Бастиан, — пролепетала она, в очередной раз («что ж я все краснею, как деревенщина!») заливаясь краской. — Но… не слишком опытна.

— О? Сколько же тебе лет?

— Семнадцать, — честно призналась баронетта и рискнула добавить: — Только я еще долго буду оставаться такой, как сейчас. Я не совсем человек… и в какой-то степени прихожусь родственницей жителям Заповедного Края.

— Любопытное начало, — хмыкнул альб. — Позволь узнать, кто же ты, если не смертная? Воплощенный дух? Сиддха?

— Нет, я гуль, то есть гхуле, — скромно сообщила она, пытаясь выговорить слово так, как оно звучало у Дайена. — Очень дальний потомок беженцев из Черной Цитадели, тех, кого настигла Кара Исенны.

— Не может быть! — совсем по-человечески восхитился повелитель Потаенного Града. — Безумец добился своего? Олвин не верил, и мой отец тоже, а ему удалось, надо же… И много вас уцелело? Как же вы справились с Жаждой и сумели выжить по соседству с людьми? Ведь вы наверняка на них охотились, а они в отместку разыскивали вас и разоряли ваши поселения?

— Было и такое, — не стала отрицать Айлэ. — Некоторые из моего народа и посейчас считают, что люди — всего лишь говорящие животные, годящиеся исключительно в пищу. Однако в последние десятилетия мы заключили с людьми что-то вроде перемирия. Кое-кто из нас сумел занять достойное место в людском мире. Возможно, рано или поздно нам придется стать частью королевства смертных. Земля гулей, какой я ее застала, во многом похожа на Заповедный Край — маленькое княжество под названием Рабиры или Рабирийские холмы, охраняемое Незримой Стеной, не пропускающей внутрь чужаков. Мы привыкли к тяжести Проклятия, и нашли способы бороться с ним, используя кровь диких или домашних животных. Ее, в конце концов, требуется не так уж много — чашка в два-три дня. Нет, лично у меня больше нет необходимости это делать, — баронетта вовремя смекнула, что ее могут попросить показать клыки или, чего доброго, загрызть кого-нибудь. — Во-первых, я полукровка, дитя человека и рабирийки, а во-вторых, нашлась управа и на Кару Побежденных.