удалось попасть в младшие центурионы. Одно только беспокоило его и тревожило: это то, что приходилось бросать старуху-мать и хозяйство на произвол судьбы.

2

На холме у реки раскинулся лагерь римских легионов. Зубцы Апеннин синей линией поднимались вдали. Цветущая равнина с оливковыми рощами, с разбросанными по извивам реки поселками лежала перед лагерем. Его насыпные валы, устланные дерном, были укреплены забором из толстых кольев. Вокруг всего длинного четырехугольного лагеря перед валом зиял черный ров. Четверо ворот с башнями и подъемными мостами вели внутрь лагеря. У тех ворот, который смотрели на реку, стояла стража: отряд легионеров, опираясь на копья, поставив к ноге щиты.

И днем и ночью сторожили римляне свой лагерь – ночью, конечно, больше, чем днем, – у каждых ворот полагался целый отряд стражи, на валах тоже стояли часовые. Так охраняли лагерь и в военное, и в мирное время. Особые пикеты всадников проверяли обыкновенно исправность стражи и часовых и доносили об этом начальству. За малейшую неисправность на посту наказывали очень строго, например разжалованием; за нерадение, а в особенности за сон на посту, выводили за вал лагеря и избивали палками и камнями.

Было утро. Только что первая дневная стража сменила последнюю ночную[10], как за валом заиграл рожок и с грохотом опустился мост башни… Из лагеря выступила центурия во главе со своим начальником Валерием; начальство посылало его за провиантом в соседнюю римскую колонию.

Сильно изменился Валерий за это время: он обрился, на голове у него появился шлем с красными перьями, на боку – меч, он сделался стройнее, легче в своих движениях. За ним шли правильными рядами, поддерживая левой рукою щит, а в правой имея копье, его солдаты.

За отрядом двигались вьючные животные: ослы, быки, под охраною и наблюдением легковооруженных.

Римские воины (фреска могилы на Эсквилине)

Путь центурии лежал по берегу реки, мимо оливковой рощи, к видневшейся вдали военной колонии. Вот показались вдали тростниковые крыши деревни.

Центурия вступила в деревню, и трубач возвестил населению о ее приходе. На улицах появились крестьяне; женщины вышли на пороги своих жилищ; шумною толпой высыпали ребятишки поглазеть на солдат. Ребятишки в особенности с интересом наблюдали, как колыхались во время ходьбы перья на шлемах легионеров, как блестели на солнце их копья и щиты. Все казалось им великолепным в вооружении солдат: и тяжелые шлемы с тремя перьями на гребне, и мечи в деревянных ножнах с затейливыми рукоятками; так и тянуло их подойти и потрогать медные шишки посреди продолговатых щитов и железные полосы по краям.

Но вот раздалась команда, легионеры составили щиты и копья; легковоруженные согнали вкруг вьючных животных. Валерий отделился от своего отряда и направился к дому старосты.

Хромой римлянин встретил его у порога, и Валерий уже собрался разъяснять ему, сколько муки и овощей нужно будет для войска и какая обещана за это плата, как вдруг ему показалось знакомым лицо старосты; он сморщил лоб, чтобы припомнить, где и когда он его видел. Тут староста заговорил, и Валерий сейчас же узнал по голосу своего старого давнишнего товарища – друга по первому походу.

– Ты ли это, Кай? – воскликнул он.

Тот удивился, откуда незнакомый центурион знает его, и только когда Валерий назвал себя, он бросился к нему здороваться. Кай поспешил ввести Валерия в свой дом, и там долгая разлука развязала им языки: посыпались вопросы о здоровье, о семейных и личных делах, об урожае и т. п., и оба приятеля совсем забыли о своем деле…

Наконец Валерий спросил Кая:

– Да как же ты попал сюда?!

– Сейчас расскажу, – отвечал тот, – но сперва позволь приготовить твоему отряду муки и овощей, чтобы они могли пока навьючивать животных.

Римский лагерь по Полибию

Тут только Валерий спохватился, что встреча заставила его забыть долг службы. Он вышел вместе с Каем и, в свою очередь, приказал солдатам заняться делом. Потом друзья вернулись в дом, где хозяйка Кая уже хлопотала об угощении гостя: она приготовила домашнего вина, зелени, хлеба…

За кружкою вина Кай рассказывал Валерию свою судьбу:

– Ну, слушай, – начал он. – Несколько раз ходил я в поход после того, как мы с тобой совершили первый; сначала счастье улыбалось мне, я возвращался с хорошей добычей домой, я приносил и деньги, и оружие. Тогда был еще жив отец, и он оставался обыкновенно за хозяина…

Воспоминания нахлынули на Кая, и он заволновался, заспешил.

– Но вот отец умер. Меня постоянно призывали в легион, и хозяйство мое начало разлаживаться. В мое отсутствие некому было работать, а тут в одном из сражений я был ранен в ногу и охромел, как видишь. От военной службы я избавился, а от нужды – нет… Совсем было загоревал, вижу, конец приходит.

Кай в волнении остановился, чтобы отхлебнуть вина.

– Что же дальше? – спросил Валерий.

– Боги наконец сжалились надо мною: трибун Гай Фламиний (233—2 год) провел закон о выводе колоний на север, в долину реки По, и стал набирать охотников. Я распродал свое имущество, землю, забрал родных пенатов, жену и детей и отправился сюда на новое поселение. Я завел новое хозяйство; земля здесь тучная – дело стало налаживаться…

Кай опять остановился и с грустью продолжал:

– Что ж? Видно, опять не судьба жить мне припеваючи! Того и жди, что придут галлы и разрушат нашу деревню. Будь проклят Фламиний за то, что вывел колонии в предательскую Галлию! Разве он не знал, что подвластные Риму галльские племена не согласятся отдать нам добровольно землю и обратятся за помощью к заальпийским галлам?

Преторианцы

Валерий заметил, что Кай разошелся и стал преувеличивать, поэтому он стал его успокаивать: он рассказал, как старательно приготовились римляне к отпору, сколько собрали войска и как хорошо его подготовили к войне. «Наконец, целый легион стоит около твоей деревни, и мы не дадим вас в обиду!» – присовокупил он. Кай несколько поуспокоился доводами Валерия, ведь легион и в самом деле представлял собою большую силу; теперь он стал расспрашивать его про условия службы.

– Да что? Сам ты знаешь, – заговорил Валерий, – как тяжела лямка рядового солдата. С утра на работе: убери палатку, почисти доспехи, оружие, там, смотришь, назначили в дозор или на стражу, а там гонят на учение. Хорошо, если постояли лагерем несколько дней, а то для упражнения меняют места, чуть не ежедневно: иди копай рвы, насыпай валы, строй