напрасно! Он помнит все, он видел слишком ясно, И не возьмет ее из жалости наград, Не оскорбит ее тоской своей глубокой: В последний раз очей с нее он не сводил, Но этот взор без просьбы, без упрека Был неподвижен и уныл. Проходит час. Его уж провожали, Давно к крыльцу уж тройка подана, Все счастливой ему дороги пожелали, И все ушли. Одна стоит она Еще как статуя печали, И неподвижна и бледна. Зачем-то раз еще он оглянулся, Медь зазвенела, он помчал. Мне стало грустно, я проснулся, А колокольчик все звучал. <1839>

ЭЛЕГИЯ

(«С шумящим потоком, с весенней волной…»){29}

С шумящим потоком, с весенней волной Страдалица очи закрыла; Навеки, навеки, с последней борьбой Сердечные бури забыла. В минуты томленья, заботы полна, Кого-то искала очами, Какое-то имя с тоскою она Невнятно шептала устами. Чье было то имя? — понять не могли. Кого еще видеть хотела? Но подвиг окончен, и с грустной земли Далеко душа улетела! Так скоро, так рано, едва расцвела — И хладны уж перси младые! Не злая болезнь твою жизнь унесла, Нет, страсти твои роковые!.. Давно ли, о боже, на юных очах Блистали веселья безумные слезы? Давно ль над челом, в твоих черных кудрях Дышали весенние розы, Как в залах роскошных являлася ты? И вот уж увяла, как эти цветы! К кому-то ревнуя, о ком-то рыдая, Кого-то напрасно ждала… Каким-то недугом безмолвно сгорая, Ты быстро в могилу сошла!.. Но страшная тайна с тобой умерла, Прости, до свидания, тень молодая! Над гробом подруги, в раздумье стоя, Подруга слезы не роняла… Лишь бедная мать над несчастной рыдала И с воплем на труп охладелый ея Безжизненным трупом упала; Лишь кто-то один в отдаленье стоял, И жарко молился, и долго рыдал… Печально, уныло святые напевы Неслися за телом усопшия девы. Они провожают в загробную даль, Из нашей юдоли к обители вечной,