Поход от Перекопа прошел относительно спокойно. Благо, что обозное хозяйство, каковым племянник снабдил дядю кардинально облегчало марши. И это в целом средневековое войско двигалось без особых проблем.

Однако недалеко от Салачика их ждал сюрприз…

–И что делать будем?– Напряженно спросил Холмский.

–Драться,– тихо, но уверенно ответил Андрей Васильевич.

–Да как же драться то? Их вона сколько!– Удивился Даниил.– И это не татары. Это османы. А слухи про них ходят – жуть какие.

–Про швисов[44]тоже слухи ходят. Однако наш государь их разбил, да погнал в хвост и гриву со своей землицы.

Узнав о подходе противника, османы выступили вперед. Ибо были уверены в себе. Да и крымских хан прекрасно знал, что у Салачика стоит довольно крепкое войско. Поэтому и подбил Ахмата на «героический» поход к Кафе, дабы зайти с тыла к неприятелю. Там ведь по его расчетам неприятеля почти что и недолжно было быть. Так. Мелочи. Какие-то отряды прикрытия. А московское войско? Его ему было не жалко. Даже если и погибнет – все одно потреплет османов, которых потом можно будет и добить. Вон сколько Ахмет конницы привел.

Хорошо, что Андрей Васильевич твердо усвоил пусть небольшую, но науку племянника. Поэтому имел и передовые дозоры, выдвинутые вперед достаточно далеко, и боковые заставы. Благо, что легкая конница, которую прислал Стефан, прекрасно для этого подходила. Что и позволило ему загодя узнать о приближении неприятеля.

Сколько и чего – не ясно. Поэтому он, на всякий случай развернулся в глухой оборонительный боевой ордер.

Спереди он поставил рогатки – те самые испанские козлы, что удалось быстро собрать и выставить довольно широким фронтом. По бокам – расположил обозные повозки. Со спины также прикрылся рогатками.

В результате получился довольно большой квадрат, в котором вольготно себя чувствовали и всадники, и пехота, и обозные лошади. И даже сортиры спешно стали организовывать.

Пятьсот генуэзский арбалетчиков разместились за своими павизами в десяти шагах от передовых рогаток. Внутри периметра. Валлийские лучники заняли позиции на обозных повозках с целью прикрытия флангов. А ольденбургская пехота встала за спиной арбалетчиков. Обеспечивая издалека видимость плотного строя. Конница же вся укрылась в тылу, чтобы при случае можно было выйти «со двора» через заднюю линию рогаток.

Османы, заприметив противника, также поставили полевое укрепление из повозок – вагенбург. А как завершили – выдвинули вперед конницу и попытались выманить неприятеля на контратаку.

Но не удалось.

Арбалетчики и лучники немного постреляли. Подбили с десяток османов. После чего те отступили.

Потом еще раз повторили прием. И опять – без толку. Андрей Васильевич не спешил подставляться. Он прекрасно был знаком с обычным для тюрков приемом выманивания. И сохранял хладнокровие. Да и что генуэзские арбалетчики, что валлийские лучники не сильно рвались преследовать конницу пешком по степи. Благоразумия им вполне хватало.

Наконец, поняв, что христианское войско не собирается атаковать и определившись с его численностью, османы перешли в наступление. Ведь там только янычар было полторы тысячи. А еще порядка пяти тысяч азапов, то есть, крестьянского ополчения. Конница же была представлена восемью сотнями тимариотов и тысячей беслов[45]. Что решительно превосходило силы Андрея Васильевича. У того имелось порядка тысячи ста пехотинцев, шести сотен линейной и пяти сотен легкой конницы. То есть, перевес по силам со стороны османов была радикальный.

Но бежать было уже поздно.

Даже конница, скорее всего не вырвется. Про пехоту можно было даже и не думать. Поэтому он начал призывать всех держаться, объявив этот бой чуть ли не Крестовым походом. Впрочем, слушали его все вполуха, стараясь не принимать слова слишком уж близко к сердцу.

Беслы вырвались вперед и закружились вокруг московского вагенбурга как индейцы Дикого запада. С дикими криками. Ведя беспорядочный обстрел неприятеля.

–Давай,– кивнул Андрей Васильевич Холмскому.

И тот, вскочив на коня, повел линейную конницу в атаку. Все шестьсот всадников.

Защитники быстро растащили рогатки и Холмский, пришпорив коня, рванул вперед. Прямо в эту кашу из мельтешащего неприятеля.

Рывок.

И сразу заварилась «собачья свалка», в которой хорошо экипированные всадники тяжеловооруженной конницы получили кардинальное преимущество. Из-за чего беслы прыснули в разные стороны и попытались отступить.

Их решили прикрыть тимариоты.

Но Даниил Холмский повел своих людей в контратаку. Лоб в лоб. Ведь Иоанн свет Иоаннович не отправлял эти дружины на юг просто так. Он им всем выдал нормальное снаряжение. Кому-то поверх кольчуг нацепил зерцальные доспехи, негодные в сочетании с чешуей. Кому-то просто выдал новую ламеллярную чешую. И пики новые дал. И седла с кожаным ремнем-упором. Что совокупно обеспечило серьезное преимущество этой его конницы над ее оппонентами из степи и востока. Особенно по вооружению. Ведь длинная пика с упором – это сила! Да, по уму построиться этим ратникам не удалось после «собачьей свалки». Но последовать за своим командиром они смогли. Как и пики скинуть с плечевой петли, на которой они болтались, перехватить должным образом и зажать под мышкой.

Сшибка вышла на загляденье. Тимариоты почти все из седла повылетали. А те, что остались, просто рванули кто куда, оказавшись полностью деморализованы.

Холмский же, увлекшись атакой, повел ее дальше, преследуя отступающих всадников беслы. А те, без всякого стеснения ринулись под защиту пехоты. Крепкой такой колонны, которую просто так и не пробить. Да еще и открывшую стрельбу из лука[46]. Отчего Даниил оказался вынужден отвернуть и вернуться в лагерь. Но теперь уже имея на плечах всадников беслы. Которые, впрочем, не приближались, будучи готовыми в любой момент дать деру.

Командир османов остановил продвижение своей пехоты. И задумался.

Да, попавшие под обстрел всадники неверных понесли потери. Не очень большие, но понесли. Однако их натиск на тимариотов был феноменальный. Раз – и все, тех больше нет. Да и беслы после рубки у вагенбурга и перестрелки со стрелками христиан потеряли с треть. Оттого стали очень неустойчивы.