И залилась странным, но счастливым смехом.

— Усталость?

— Апатия…

— Я сегодня не пошёл на работу и спал до двенадцати.

— А я — до двух. Без просыпу.

— Тоже устал?

— Руку не мог поднять.

— Это похоже на похмелье…

— Болит голова и сухо во рту?

— Вялость.

— Меня, кстати, тошнит.

— Какой месяц?

— Не смешно, пошляк.

— Что пошлого в том, что ты станешь мамой?

— По-твоему, я тоже беременный?

— Тоже тошнит?

— Тоже. — Марат выдержал короткую паузу. — От слабости.

И все посмотрели на Бранделиуса. И в их взглядах сквозило напряжённое: «Что с нами происходит?»

Сквозило холодным, арктическим ветром, готовым в любой момент взорваться яростной бурей. Сквозило сдерживаемой злостью и… страхом. Свой испуг участники церемонии старательно прятали глубоко внутри, но он прорывался, чувствовался, он управлял их вопросом: «Что с нами происходит?»

В ответ — мудрая улыбка.

Лица подопытных Антон Арнольдович читал как раскрытые книги и понимал гораздо больше, чем несли в себе «строчки», понимал всё, что прячется намного глубже, понимал, потому что знал об их состоянии гораздо больше, чем они сами. Знал, куда они идут. Знал, где окажутся.

Знал всё.

И потому улыбка получилась действительно мудрой: нетрудно изображать умника, заранее прочитав нужные ответы.

— Я не подписывался на то, чтобы быть слабым!

Бранделиус ждал этой реплики от Сатурна, но прозвучала она, как это ни удивительно, от Германа, казавшегося сильным и решительным.

«Именно такие с трудом переносят внезапную потерю привычной силы…»

Сатурн же помалкивал, сидя по обыкновению в некотором отдалении и очень внимательно наблюдая за происходящим. Тёмные очки скрывали глаза, но лицо Сатурн сегодня «держал» плохо, мимикой передавая всё, что творилось в его душе.

«Тебя крепко зацепило… Вот и отлично!»

— Вы обещали другое, — хрипло продолжил Герман.

— Разве вы этого не получили? — с лёгкой иронией осведомился Антон Арнольдович. — То «другое», о котором вы говорите, — разве вы его не получили?

Он сидел в том самом, «главном» кресле, в котором проводил церемонию и из которого были прекрасно видны все участники эксперимента. Ядро его будущей армии.

Его рабы.

Только сегодня они не расслаблены, а встревожены, напряжены от непонимания происходящего. Сегодня они жалки, но Бранделиус сдерживал прорывающуюся наружу усмешку — не время. Не сейчас.

Он сидел, спокойный, подобно императору, сведя перед собой руки так, что крупный синий камень поблёскивал чуть ниже ярких глаз, и наслаждался установившейся в гостиной тишиной. Полной тишиной, потому что его будущие рабы не могли опровергнуть его слова: они ведь действительно получили силу.

— Сатурн?

Антон Арнольдович сам не понял, почему решил начать именно с него. Решил — и всё, словно почувствовал, что так нужно.

— Мне кажется, церемония оказалась гораздо сложнее, чем мы ожидали, — сбивчиво произнёс молодой человек. — Мы не просто обрели силу…

— Какую? — машинально спросил Бранделиус. Не хотел — вырвалось, потому что ему было важно определить способности каждого из шести.

Но увести разговор в сторону не получилось. Чёрные стёкла очков несколько секунд таращились на хозяина дома, после чего Сатурн медленно продолжил:

— Вместе с силой мы получили возможность стать теми, кто прячется у нас внутри, обрести себя настоящих. Если сравнивать, то вся наша прошлая жизнь, наше заурядное существование было лишь «этапом гусеницы»: мы ползали где-то внизу и жрали, жрали, жрали…

— Потребляли, — тихо произнесла Даша.

— Вся наша жизнь была подчинена потреблению, — согласился Сатурн. — Затем — «этап куколки», думаю, мы проходим его сейчас. И скоро, очень скоро мы превратимся в бабочек.

— В однодневок? — тихо спросил Виктор.

— Теперь поздно об этом думать, — улыбнулась Карина.

Громов вздрогнул, но через мгновение понял, что девушка права: поздно. И следует принять то, что происходит. И верить в то, что будет.

На некоторое время вновь установилась тишина, Бранделиус даже решил обратиться к следующему члену команды, но не успел — Сатурн продолжил:

— Во время церемонии я увидел себя…

— В очках? — съязвил музыкант.

— Заткнись, — ровно, но настолько жёстко произнёс Герман, что Марат прикусил язык.

И даже прошептал: «Извините».

— И мне не очень понравилось то, что я видел. — Сатурн снял очки. — Но я понял, что я — именно такой. Не тот герой, которого рисовало мне раздутое эго, а тот человек, который раскрылся во время церемонии. Я думаю, что сила, которую нам передали, всего лишь инструмент, с помощью которого мы можем счистить ненужную шелуху и добраться до себя настоящих.

Виктор быстро оглядел присутствующих, но увидел на лицах напряжённое ожидание продолжения. И понимание того, о чём говорит Сатурн. Каждый из них примерял слова парня на себя и соглашался с ними.

«А я? — У Виктора задрожали пальцы. — Кто я? Что со мной? Где МОЯ сила?»

Последним, на кого упал взгляд, был Бранделиус, и, глядя на него, Громов вдруг понял, что москвич озабочен.

«Кажется, тебе не нравится то, что ты слышишь…»

Но почему?

— Я обрела возможность летать, — коротко рассмеялась Карина. — Значит, мое истинное призвание стать пилотом?

Смех получился нервным, на девушку посмотрели… с недоумением, и Сатурн, так и не вернувший на нос очки, чуть пожал плечами:

— Необязательно.

— Тогда о чём ты говорил?

— О том, что мы получили лопату, с помощью которой можно не только рыть окопы, но и копаться в себе, — мягко произнёс Герман. — Мы действительно слишком много внимания уделяем тому, на что способна наша сила, и не задумываемся над тем, что она делает с нами. Мы должны использовать силу, чтобы познать себя.

— Я научился сворачивать пространство и шагать стомильными шагами, — негромко произнёс Марат. — Как это умение поможет мне копнуть в себя?

— Не знаю, — растерялся Сатурн.

— Тогда не распространяй на всех свой опыт.

— Я лишь поделился тем, что почувствовал.

— Правильно поделился, — поддержал Сатурна Герман. И покосился на Марата: — Ты научился создавать невозможные переходы, но это лишь первый шаг. И если ты изменишься, пройдёшь «этап куколки» и превратишься в бабочку, то сумеешь гораздо больше.