— Они придумали, как им жить на два континента?

Дарби улыбнулась.

— Нет еще, но обязательно придумают. Они слишком любят друг друга, чтобы жить порознь. Так вы влюблены в мою мать?

Мейсон удивленно опустил свой бокал.

— Э‑э…

— Влюблены, не так ли? — не отступала Дарби. Разумеется, нет! Он хотел ее, желал, вожделел, но не более. Он открыл было рот, чтобы объясниться, но как сказать такое взрослой дочери о ее матери?

— Прошу прощения за грубость, но позвольте нам с вашей матушкой самим с этим разобраться.

— Вы правы, — признала Дарби.

Она посмотрела на фотографию отца. Когда она снова повернулась к Мейсону, он заметил печаль в глубине ее серебристых глаз.

— Я его очень любила. Он был лучшим человеком в моей жизни, и он обожал маму. А она обожала его.

Так, с него хватит. Пора уходить. Но Дарби удержала его за руку.

— И мне очень больно в этом признаваться, но я никогда не видела, чтобы она смотрела на него так, как смотрит на вас.

Вау! Мейсон с нетерпением ждал, что она скажет дальше, но гордость не позволяла ему поторопить ее.

— Может быть, когда они были молодыми, все было иначе, но вы с ней — это нечто особенное. Один взгляд — и пожар. Мне даже бывает неловко на вас смотреть.

Наверное, в такие моменты она читала его мысли.

— Вы что‑то такое с ней делаете, Мейсон. Но в то же время вы ее пугаете. И она пытается сопротивляться. Но мы все просим вас не отступать, потому что чувствуем — вы заставили нашу маму снова наслаждаться жизнью. За это мы всегда будем вам благодарны.

Он чувствовал, что должен объясниться.

— Дарби, послушай, все не так. Не надо думать, что я — рыцарь в сияющих доспехах. Это неправда.

Дарби рассмеялась.

— Мейсон, моя мама — сильная женщина, мы все такие. Последнее, что нам нужно, — это рыцарь в сверкающих доспехах. Принцессы из рода Броганов всегда сами убивают своих драконов.

И Дарби растаяла в сверкающей толпе.

Мейсон отошел от стены с роковыми фотографиями и поискал глазами Калли.

Словно по его команде, толпа расступилась, и он увидел ее. На ней было сногсшибательное зеленое платье и туфли на высоких каблуках, светлые волосы были слегка взбиты, а синие глаза сияли. Она разговаривала с мужчиной лет шестидесяти, который, судя по его масленому взгляду, тоже мечтал затащить ее в постель.

Ну уж нет. Единственным человек, с которым она ляжет в постель, будет Мейсон, и пора заставить ее это усвоить.

Он пошел через зал, ожидая, когда она его заметит. Ее плечи вздрогнули, спина выгнулась, она повернула голову, синие глаза посмотрели прямо на него. Он гадал, может ли он подойти, хочет ли она афишировать их знакомство? Калли удивила его, поманив рукой. Когда он подошел к ней, оказалось, что, благодаря каблукам, она сравнялась с ним ростом, так что ее глаза были напротив его глаз, а губы — напротив его губ. Она положила руку ему на плечо и легко поцеловала.

Это было выше его сил. Он схватил ее тонкую руку, лежавшую на его сердце.

— Что ты делаешь? — прошептал он.

Она ответила ему взглядом полным желания. Его плоть сразу же откликнулась на этот призыв.

— Маленькое шоу, — ответила Калли, снова прикоснувшись губами к его губам.

Мейсон знал, что все смотрят на них, даже музыканты пару раз сфальшивили.

Мейсон прищурился. Кто эта восхитительная женщина и куда она дела застенчивую Калли Броган?

Она обняла его за шею.

— Я целую тебя, чтобы показать всем, что ты пришел ко мне. И я собираюсь сказать тебе, что я хочу в подарок на Рождество.

Он не мог отвести взгляд от ее лица.

— Что же ты хочешь на Рождество, Калли?

— В моем списке заветных желаний было два пункта, с которыми ты собирался мне помочь, — сказала Калли, слегка розовея.

Он вспомнил их разговор. Одним из пунктов был секс по телефону, другим…

— Секс с официантом? Со мной?

Калли слегка кивнула, и у него замерло сердце.

— Одна ночь любви без ожиданий и обязательств. Можешь выполнить мое желание, Мейсон?

Это было единственное, что он просил у Санты, единственный пункт в его списке заветных желаний. Но с поправкой — он очень сомневался, что одной ночи им будет достаточно.