— Ему позвонила какая‑то женщина. Он называл ее Эмили.

— Черт возьми! — выдохнула Дарби.

— Я спросила, кто это, а он мне чуть голову не оторвал. Он ясно дал понять, что я не имею права расспрашивать его, что у нас не такие отношения.

— Вот мерзкий крысеныш, подлый…

Ди‑Эй прервала возмущенную тираду Дарби:

— Он прав. Если вдуматься, мы не более чем знакомые. Наши отношения были основаны на сексе. Мы же почти никогда не разговаривали.

— Но, насколько я понимаю, теперь все изменилось?

— Да. Для меня да. Но для него, кажется, нет.

Ди‑Эй опасалась, что этот разговор зашел слишком далеко. Но почему бы и нет? Дарби была ее лучшей подругой, кому же доверять, как не ей.

— Знаешь, мне кажется, он единственный, кого я могу… — Ди‑Эй умолкла.

— Можешь что? — тихо спросила Дарби.

Ди‑Эй колебалась. Как только она скажет это вслух, это станет реальностью. Живой, неотвратимой реальностью, которую уже нельзя будет игнорировать…

Обе подпрыгнули, когда дверь распахнулась и в офис влетела Джули. Она встала посреди комнаты, с любопытством переводя взгляд с одной на другую.

— Что новенького?

Дарби взвилась:

— Ну почему ты всегда приходишь не вовремя?! Ди‑Эй почти призналась мне, что влюблена в Мэтта.

— Я совсем не… Я не думаю…

Но на самом деле это была правда. Ди‑Эй закрыла глаза, вздохнула и призналась:

— Да, я влюблена в Мэтта, и это ужасно. Мы поссорились, он не стал со мной разговаривать. И сегодня мы идем к моей матери на ужин.

— О господи! Откажись, Ди‑Эй. У тебя и без Фенеллы проблем хватает.

Ди‑Эй собиралась так и сделать, но потом передумала. Она пойдет туда. Наденет шикарное платье, туфли на высоченных шпильках, сделает эффектную прическу — пусть Мэтт поймет, что теряет!

Ди‑Эй склонила голову набок и пристально посмотрела на своих подруг.

— Мне нужна ваша помощь.

Они разом кивнули.

— Чем тебе помочь? — азартно спросила Джули. — Фургон, лопата, веревка?

— Это не шутки, Джули! — перебила сестру возмущенная Дарби. — Что мы можем для тебя сделать, Ди‑Эй?

Ди‑Эй была тронута. Хорошо, что есть друзья, которые готовы прийти тебе на помощь.

— Вы должны пойти со мной по магазинам.

Ди‑Эй стояла в белой‑белой, обставленной белой мебелью гостиной своей матери. Джим, правая рука Фенеллы на протяжении последних пятнадцати лет, как всегда, предложил Ди‑Эй бокал красного вина. Ди‑Эй, как всегда, отказалась. Она знала, какую кучу денег Фенелла выложила за белый жаккард, которым были обиты стены. И белый ковер под ногами был таким же дорогим. Красное вино, белая мебель и взвинченные нервы — опасная комбинация.

— Я же просила тебя пригласить Мэтта, — раздраженно сказала Фенелла вместо приветствия.

— И я рада тебя видеть, мама. Мне жаль, но он не смог прийти.

— Он объяснил свой отказ?

Ди‑Эй не разговаривала с ним после его ухода. Гордость не позволила ей позвонить Мэтту. Адрес он знал, захочет — придет. Она до последней секунды надеялась, что он зайдет за ней, но он так и не появился. Ди‑Эй ничего не оставалось, как отправиться к Фенелле одной. Наверное, даже представителей налоговой службы Фенелла встретила бы радушнее.

Ди‑Эй огляделась. Ни елки, ни украшений, ни малейшего намека на Рождество. Забавно, но раньше она никогда не обращала внимания, что ее матери тоже совершенно чужд дух Рождества.

Раздался дверной звонок, и Фенелла пошла встречать гостя.

В дверях стоял Мэтт и поверх белокурой головы хозяйки смотрел Ди‑Эй прямо в глаза. Потом он скользнул взглядом по ее фигуре, обтянутой черным шелковым платьем, улыбнулся, увидев на ее ногах изысканные красные туфли на высоких шпильках. Его горячий взгляд был похож на ласку.

Ди‑Эй удовлетворенно улыбнулась. Покупка этого наряда пробила огромную брешь в ее бюджете, но, судя по реакции Мэтта, оно того стоило. Если уж он надумал оставить ее, она не собирается облегчать ему задачу.

Ди‑Эй была немного удивлена, увидев его. Да, он сказал, что они встретятся здесь, но она подумала, что Мэтт использует ссору как предлог, чтобы не приходить. Но потом она вспомнила, что этот человек по роду своей деятельности не боялся конфликтов. Он привык иметь дело с государственными преступниками, так что наверняка справится и с ее матерью.

Мэтт держал в руках бутылку неприлично дорогого шампанского, которую передал Фенелле, прежде чем снять кашемировое пальто. Его темно‑серый костюм был безупречен, рубашка — ослепительна, галстук — сама изысканность. Каждая деталь его облика вопила, что он влиятельный юрист и успешный человек.

Но когда он вошел в гостиную, Ди‑Эй увидела, что он расстроен. Что бы там ни случилось на встрече с загадочной Эмили, Мэтту это далось нелегко. Ди‑Эй проклинала свое глупое сердце за то, что оно откликнулось на его боль. С чего бы ей сочувствовать ему, если их не связывает ничего, кроме секса?

Мэтт пожал руку Джиму и принял от него бокал красного вина. Ди‑Эй усмехнулась. Несмотря на трудный день, он не нервничал и не беспокоился о белой мебели Фенеллы. Мэтт сделал глоток и на секунду закрыл глаза, прежде чем повернуться к хозяйке дома.

Ди‑Эй вздернула подбородок и прищурила глаза. Он может игнорировать то, что произошло между ними днем, но она не собирается этого делать. Она уже не та, что год назад.

Но что толку?

У них никогда не было ничего, кроме редких уик‑эндов, проведенных вместе. Они были сладкими, как шоколадный мусс. Но шоколадным муссом невозможно насытиться. После того что произошло между ними в последние дни, невозможно будет удовлетвориться эпизодическим сексом в гостиницах. Она хотела большего, и боль от невозможности это получить убила бы то немногое, что их связывало. Это всего лишь вопрос времени. Зачем оттягивать неизбежное? Почему бы просто не позволить ему уйти? Они не общались почти год, прежде чем Мэтт приехал в Бостон, и ничего — выжили. Они могли просто притвориться, что эти недели — затянувшийся уик‑энд, и потом разойтись без боли и слез.

Ну, может быть, с болью и слезами, но их все равно будет меньше, чем если бы эта связь продлилась дольше, пока он не встретит, наконец, женщину, без которой не сможет жить.

Ей нужно уйти первой, пока ее не бросили. Она сама должна его бросить.

— Дилан‑Энн.

Услышав голос Мэтта, она независимо вскинула подбородок и выпрямила спину.

— Мэтт?

Он наклонился, поцеловал ее в щеку, и Ди‑Эй ужасно захотелось обнять его и уткнуться лицом ему в грудь.