– Валлахи! Валлахи![68] – кричит высокий африканец, однако не ясно, в чем там дело. Мужчина выделяется из толпы, так как выше всех самое меньшее на голову. Его испуганное и искривленное болью лицо очень хорошо видно, и все содрогнулись от беспокойства. Что же случилось?

– Валлахи! – присоединяется к нему другой голос, и взбудораженная человеческая масса начинает волноваться и еще больше сжиматься.

– Бомба! Бомба?! – раздаются одиночные голоса.

Услышав это, пара сотен людей начинают давить друг на друга. Неизвестно, хотят ли они убежать, или как можно быстрее совершить побитие камнями, или просто испугались и не знают, что делают.

Хамид понимает, что может упустить последний шанс бежать: проход все больше блокируется, и через минуту туда уже иголку не всунешь, а толпа запросто может увлечь за собой каждого. Он наверняка будет выглядеть глупо, но не хочет рисковать. Хамид перескакивает через высокую, в восемьдесят сантиметров, бетонную балюстраду и приземляется на соседней дорожке, которая, неизвестно почему, пуста. Он чувствует боль в лодыжке, но, несмотря на это, ковыляет по обочине.

– С дороги! Очистить переезд! Немедленно! – Машина национальной гвардии проезжает мимо него, сигналя.

Мужчина, не желая возвращаться в волнующуюся толпу, прыгает еще на один уровень ниже и приземляется, падая на песок среди палаток паломников. Солдат хмурится, не зная, что он должен делать с человеком, который так странно себя ведет. Но ему кажется глупым стрелять в паломника, поэтому он только машет рукой и отъезжает. Его вообще не интересует ситуация на дороге к Мине, хотя оттуда уже доносятся крики и рыдания. Видно, у военного другое задание и обязанности. К Хамиду молниеносно подскакивают спасатели, но он их отстраняет и показывает на верхние уровни трассы.

Хамид едва дышит от волнения и бега по жгучему солнцу.

– Идите туда! Там бойня! Сотни людей обречены на смерть! Трагедия! – кричит он.

– О чем ты говоришь? У нас нет никаких сигналов от наших коллег, дежурящих в том районе. Ты просто, брат, впал в панику, – успокаивают его, укладывая на носилки.

– Это толпа паломников запаниковала, а не я! – объясняет раздраженно Хамид. – Я только воспользовался случаем.

– Дай нам осмотреть твои раны. – Спасатели затаскивают его в пункт первой помощи. – Думаю, лучше будет отправить тебя в больницу. У тебя вывих лодыжки и, пожалуй, трещина в кости предплечья. Нужно сделать рентген, – спокойно информирует его доктор.

– Доктор! – не может смириться Хамид с тем, что на трассе, буквально в пятидесяти метрах от них, люди давят друг друга, а здесь никто не хочет в это поверить.

Вдруг раздается взволнованный голос, доносящийся из рации, пристегнутой к поясу медика.

– Внимание, внимание, тревожная ситуация! Пятый уровень! Немедленное вмешательство. Наивысшая готовность!

Теперь доктор смотрит на Хамида со всей серьезностью.

– Это сведения, подаваемые с вертолета. Что там происходит? – спрашивает он напряженным голосом.

– Паломники впали в панику и начали давить друг друга! – восклицает взволнованно Хамид. – Там страшная толпа, давка и толчея, женщины, больные, калеки на инвалидных колясках…

– Валлахи! Да поможет нам Аллах!

– Теперь-то вы должны помочь тем несчастным, но это уже не будет ни легко, ни безопасно, – констатирует Хамид.

Он видит растерянность в глазах напуганного медика и чувствует, что должен взять инициативу в свои руки.

– Наложи мне на ногу и руку гипс, дай ту форму, – показывает он на зеленую униформу, висящую на двери, – и идем!

– Тебе нельзя! – протестует врач. – Ты у нас не работаешь!

– Я из служб, занимающихся намного худшими кризисными ситуациями, – говорит Хамид уверенно.

Почти до всех начальников охраны и санитарной помощи уже дошло это печальное известие, потому что на площадке палаточного городка собралось пару сотен людей в униформе.

Доктор, осматривавший Хамида, видно, тут главный, потому что руководит всей операцией.

– Двигаемся! Входим через эвакуационный вход номер пять. Высшая степень готовности. Если не удастся безопасно совершить спасательную операцию сразу, мы должны будем минуту подождать. Запаниковавшая толпа может затоптать, и тогда мы не сможем оказать им помощь, а ведь такова наша задача.

– Как ты собираешься вытянуть из этого котла несколько сотен людей? Не нужно ли открыть какие-то боковые переходы, перебросить мостки? – расспрашивает на бегу прихрамывающий Хамид.

– Такой ситуации архитектор не предвидел, – поджимает врач губы. – Последний отрезок пути перед Миной самый худший и наиболее опасный, поскольку движение идет в двух направлениях, а вход и выход один. Мы взберемся туда по металлическим лесенкам, но так эвакуировать толпу нельзя. Дорожная полиция должна урегулировать главную артерию, на которую мы постараемся спокойно направить народ. Нет другого способа.

Когда они добираются до виадука, идущего параллельно дороге на Мину, все столбенеют. То, что открылось их глазам, оправдало самые худшие ожидания. На асфальте на расстоянии двухсот метров лежат паломники – в разорванных окровавленных одеждах, из их голов сочится кровь, с вывернутыми руками и ногами или же с открытыми ранами. Некоторые стонут или воют от боли и страха, часть из них двигается, другие же лежат недвижимо, и неизвестно, то ли они мертвы, то ли только потеряли сознание. В центре событий находится растоптанная, раздавленная масса, из которой струйками вытекает сукровица. Там уже не видно ни лиц, ни рук, ни тел – это гора размозженного мяса и сломанных костей. Те, кому удалось уйти живыми и не получить увечья, отдаляются от места катастрофы или стоят на безопасном расстоянии, не зная, что делать. По-прежнему там полно людей, но уже не столько, сколько было пять минут назад, когда оттуда вырвался Хамид.

– Приступаем к операции и стараемся очистить по крайней мере узкую тропинку к главному выходу, чтобы пропустить здоровых людей и получить возможность транспортировать раненых до машин скорой помощи, – решает руководитель операции, после чего обращается к Хамиду: – Как же все быстро произошло! Невообразимо, чтобы одна минута невнимания и утраты контроля повлекла за собой потери сотни человеческих жизней.

– Такова была воля Аллаха! – Хамид утешает его на мусульманский манер, хотя в душе он убежден, что причиной была халатность, за которую кто-то должен ответить.

– Поверь мне, доброволец, что мы не нуждаемся в твоей помощи. Надень свою одежду паломника и продолжай хадж, – уговаривает Хамида доктор.

– Я уже завершил паломничество, – коротко сообщает ему Хамид. – Проверю только, не было ли тут какого-либо теракта с применением взрывчатки, но не думаю. На этот раз виной всему человеческая слабость, а не ненависть и желание убивать, – говорит он, удаляясь от группы спасателей, которые присоединяются к своим коллегам, уже находящимся на месте, бросаясь на помощь пострадавшим.