– Тебе предстоит бодрствовать всю ночь, ты не должна быть уставшей и вялой, так что немедленно отправляйся обратно в постель.

– Хорошо, – пообещала Сашенька. Ей не верилось, что на подобном торжестве можно быть сонной мухой. Она, конечно, ляжет и поворочается еще пару часов, раз надо, но это пустая трата времени – заснуть вряд ли получится.

– В час тебе привезут платье, будь с ним, пожалуйста, аккуратна – завтра его нужно вернуть в целости и сохранности, – тем временем продолжала инструктаж Марина. – На обед много не ешь, на ужин тоже… Полтретьего ты должна быть в салоне, полшестого к тебе приедет мастер по прическам и визажист, а я заеду за тобой без двадцати восемь. С мобильником не расставайся, мало ли что случится – для меня ты всегда должна быть в зоне досягаемости. Поняла?

– Ага, – Сашенька кивнула. Пункты расписания она уже давно выучила наизусть, и сейчас просто хотелось парить в облаках, что, собственно, она и делала. Тик-так, тик-так – торопятся часы, но минуты продолжают тянуться невыносимо долго.

– Я еще позвоню, – добавила Марина.

– Хорошо.

Закончив разговор с Мариной, Сашенька добросовестно легла в постель и промечтала, глядя в потолок, целых полчаса. Она улыбалась, вздыхала, хмурилась, и вновь улыбалась. На душе было удивительно тепло и радостно. Наконец-то долгожданный день наступил!

Без пяти час привезли платье, Сашенька уж и позабыла, какое оно красивое. Расстегнув «молнию» полупрозрачного чехла, вынув атласное чудо на свободу, она не без гордости продемонстрировала его Федору Ивановичу.

– Ух ты… – протянул он, почесывая затылок, – ты и правда, что ли, на бал собралась?

– Да!

– Ёксель-моксель…

Похоже, в такую перспективу до этого момента он не верил. Какие такие балы? Уже давным-давно не гремят по дорогам кареты, уже давным-давно в воздухе не витает запах свечей, да и музыку нынче слушают совсем другую… А тут – нате, пожалуйста, – юбка уж точно до пола будет и кружева, кружева…

– Дорогое, небось, – оценил Федор Иванович, боязливо трогая скользкий атлас.

– Дорогое, – согласилась Сашенька. – Марина его напрокат взяла, завтра уже вернуть нужно.

– Ты там танцуй, не стесняйся, – тут же принялся давать советы Федор Иванович, – нечего стены подпирать. Я вот по молодости ух как отплясывал!

– Не сомневаюсь, – Сашенька хихикнула и понесла платье в свою комнату.

Проигнорировав обед, выслушав ворчание Федора Ивановича («разве ж можно от щей отказываться? в щах вся сила!»), Сашенька отправилась в салон. Мучили ее на этот раз больше двух часов (несколько коротких косметических процедур, маникюр, педикюр) – так что домой, к приезду мастера по прическам и макияжу, она еле успела.

Мастером оказалась тощая остроносая девушка, побившая все рекорды по болтливости. За полтора часа Сашенька и Федор Иванович, у которого от любопытства уши увеличились в два раза, а от нетерпения закончились папиросы, узнали абсолютно все о нынешних мужчинах, о хитрых свекровях, о подлых подругах и о многом другом. Картина вырисовывалась забавная и удручающая одновременно. По мнению мастера Ангелины, мир давно катился в тартарары. «Хвостатые чудовища» сели на шеи «узницам любви» и поехали. И нет этой несправедливости конца и края. Приводя примеры, размахивая руками, она, тем не менее, не забывала о работе: сначала выпрямляла, а затем завивала локоны, пшикала лаком, мазала гелем, пудрила, красила.

– Вот здесь, не могу с вами согласиться, – всего единожды встрял со своим мнением Федор Иванович, – есть среди мужчин и настоящие…

– Кобели? – перебила вопросом Ангелина, чем вызвала у оппонента приступ вишневого смущения.

– Ну почему же сразу кобели… – еле слышно пробурчал он, ерзая на краю дивана.

– А потому что иных нет! – отрезала Ангелина и продолжила захватывающий монолог.

Сашенька многоступенчатую лекцию по пессимизму не слушала – потому что знала: есть на свете любовь, есть, та самая, необыкновенная. Надо ее только дождаться, надо поверить…

Она рассталась с Пашкой… как же было больно! И сейчас сердце сжимается и хлюпает при мысли о нем… ну и что… Теперь она и сама понимает – не могло у них ничего получиться, не могло… Или так только кажется, потому что он далеко? Или в ее жизни появился другой человек, о котором хочется думать? Постоянно думать.

– Готово! – громко объявила Ангелина и отошла назад, внимательно изучая Сашеньку. – Поверь мне – ты необыкновенная!

– Я ее одну отпускать боюсь, – выдохнул Федор Иванович. – Красота-то какая… понимать же надо!

– Вот тут я с вами совершенно согласна, – поддержала Ангелина, укладывая в кожаный саквояж профессиональную палитру косметики.

– А я там буду не одна, – утешила Сашенька, искренне надеясь на это. Хоть бы Марина не позабыла о ней и была рядом.

Подойдя к зеркалу, она с минуту смотрела на отражение, затем произнесла теплое, искреннее «спасибо». Такой она всегда была в глубине души, и именно такой она хотела быть сегодня – легкой, естественной… Очаровательной.

– Спасибо, – еще раз сказала она и глянула на часы. Эх, жаль, платье надевать еще рано.

Проводив Ангелину, проигнорировав теперь и ужин («нормальные люди от гречневой каши с тушенкой не отказываются!»), Сашенька все же не удержалась и достала платье из шкафа. Разложила его на диване, расправила складки и представила, как летит розовым облаком по залу. Музыка, музыка, музыка… Мелькают лица, доносится звон бокалов… Как много намечтала она за последние дни…

Интересно посмотреть на Белозерцева во фраке или в смокинге, и на Сергея тоже… интересно…

А какое платье будет на Марине?

Сашенька провела пальцем по белым кружевным манжетам. Ну, не такая уж и куча времени осталась. В машине придется садиться, юбка все равно помнется… Марина к тому же говорила, что в специальной комнате перед началом торжества всем желающим юбки отпаривают специальным утюгом… Можно надеть платье сейчас и полчасика аккуратно поносить, ни к чему не прислоняясь, зато потом не надо будет торопиться. То есть – уже пора!

Радостно подскочив, Сашенька скинула короткий халатик и принялась облачаться в роскошный наряд. Это оказалось не так уж и сложно, только пришлось изогнуться, чтобы застегнуть длиннющую «молнию» на спине – шурша нижней юбкой, платье идеально село на фигуру.

– Духи! – воскликнула Сашенька и подскочила к шкафу (на одной из полок лежали приятные мелочи, купленные в понедельник). Она взяла овальный серебристо-голубой флакон, открыла крышку и…

– А-а-а!!! – раздался дикий крик Федора Ивановича, а затем грохот и звон разбивающейся посуды.

Вздрогнув от неожиданности, уронив флакон на пол, Сашенька бросилась на кухню. Фасон и длина платья не располагали к бегу, и пришлось подхватить юбки.

– А-а-а!!! – раздался повторный крик, и сердце от испуга сжалось и задрожало. Что случилось?! Что с ним?! – А-а-а!!!