— Ваше святейшество…

— Это все хорошо. Все хорошо, — шептал, растворяясь навсегда, призрак Родриго Борджиа, папы римского Александра VI. — Дитя мое, только не дай им…

Он угас окончательно, оставив ее с пустыми руками. Она горько заплакала и легла на пол прямо в кровь, держась за порванное плечо. Одиночество накатило сильнее, душило ее отчаянием, горечью потери. Боль в ранах была притуплена острым клинком душевного страдания.

Кто-то стал перетягивать ей раны. Она мельком увидела, что это Рита. Серж помог подняться, Цезарь тоже подошел, весь в поту и крови, чтобы помочь. Настя искала глазами графа Виттури. И увидела, как Локи и Итсаску добивают извивающуюся тварь, похожую на длинного крокодила, скрещенного со львом. Ролан выпихнул ногой в проем верещащую тварь с телом человека и мордой бабуина. Едва тело демона оказалось за чертой двери, его снесла бледная тень с женским перекошенным лицом, и визг бабуина вскоре стих эхом где-то в глубине подъезда. Противостояние Кали и графа Виттури представляло собой столь завораживающее действо, что больше никто не вмешивался в их танец смерти. Рубашка на Самаэле была разорвана в клочья, но ран на идеальном теле не было, видимо, они залечивались быстро, потому что у Насти еще было достаточно сил. Из шести рук у Кали осталось только три, но демону все равно приходилось сложно. Гнев Кали был страшен, она постоянно нападала, менялась в размерах, перемещалась молниеносно, стараясь отрубить графу голову. Лицо демона было непроницаемо. Он сражался спокойно, сосредоточенно, отражал нападения и одновременно угрожал Кали.

Они бы так и продолжали этот танец, не заметь Кали Наташу, которая неосмотрительно приблизилась к приемной. Белизна ее одежд все еще ярко горела, что привлекло внимание синего глаза Кали.

Ведьма вдруг молниеносно оказалась около Наташи, схватила ее, отлетела вместе с девочкой в сторону, подальше от графа, и начала исчезать. Габриэль и Ролан, стоявшие рядом с балериной, не успели ничего сделать, зато граф Виттури воспользовался этим моментом и нырнул вместе с Кали в пустоту. Видимо, он не дал ей завершить переход, потому что вернул ее обратно вместе с безжизненно повисшей на руке Кали Наташей. Клинок графа насквозь прошил Кали, поначалу Насте показалось, что он и Наташу задел, и она вырвалась из рук Сержа и Риты, бросилась к ним. Приблизившись, она поняла, что клинок прошел совсем рядом с Наташей, но Кали была жива. Она отпустила, содрогаясь, девочку, и та рухнула к ее ногам.

Граф Виттури, презрительно глядя в глаза Кали, разорвал ей грудную клетку и вытащил из нее черное каменное сердце. Глаза ведьмы потухли, и она упала вслед за Наташей на пол, разбившись на черные блестящие, как куски обсидиана, осколки.

Настя уже хлопотала около девочки, но граф Виттури отодвинул ее в сторону, достал маленькую флягу и приложил к белым губам Наташи.

— Незавершенный переход мог ее убить, но, кажется, подвеска помогла ей выжить.

Только сейчас Настя начала ощущать боль от ран, так что подчинилась Рите, которая прикладывала какие-то мази и бинтовала ее. Наташа медленно приходила в себя.

— Почему ты отдала ей кулон Избранной? — Глаза демона прожигали насквозь.

Настя пожала плечами.

— Он ей понравился. А мне с ним было тяжело ходить.

— Тяжело? — Демон провел рукой по волосам, зачесывая их назад. На его лице было поначалу полное недоумение, но потом он расхохотался.

— Что такого смешного я сказала? — Настя жмурилась и шипела от боли, когда Рита прижигала мазью рваные раны.

— Ты — ничего. А вот Рафаэль славно над нами подшутил. Надо мной. — Граф Виттури снова стал серьезным. — Похоже, что ты — хранительница этой побрякушки. Поэтому кулон предупреждал тебя о грозящей ему опасности, но не защищал, как Наташу. Настоящая Избранная — это она.

Настя почувствовала дикое облегчение от этих слов. Все это время участь Избранной давила на нее, а теперь она оказалась от нее свободна. Она прикрыла глаза, позволив Рите обнять себя. Мудрая ведьма помогла ей скрыть слезы облегчения. Но потом страх за Наташу накатил снова.

— Но значит… значит…

Граф Виттури покачал головой, печально глядя на Настю.

— Нет, земная, твоя судьба останется с тобой.

Настя вздохнула с облегчением: Наташа будет жить!

Габриэль и Ролан переглянулись. Им-то легче не стало. Как раз наоборот. Весь груз ответственности за судьбу Избранной неожиданно оказался на плечах кающегося ангела и растерянного инкуба.

Все время, пока Габриэль с Наташей прятались в одном из кабинетов, тревожно прислушиваясь к шуму битвы, ангел никак не мог избавиться от ощущения, что находится совсем рядом с разгадкой своей миссии.

В тот момент, когда дверь распахнулась и на пороге появился черный человек с закрытым лицом, яркий свет ослепил Габриэля. Он не сразу понял, что это заполыхала вдруг ставшая белой Наташа. А когда свет полностью поглотил их, то Габриэль вспомнил все. И за спиной ощутил снова крылья. Он пришел не за Настей, но та должна была привести его к Наташе. И именно маленькую балерину ему предстояло охранять для исполнения ее предназначения.

Граф Виттури передал девочку ангелу и инкубу, убрал мечи в ножны, прижался к стене на мгновение, чтобы собраться с силами, а йотом прошел мимо агентов в свой кабинет, хлопнув дверью.

Что же… Они над ним хорошо посмеялись. Избранная дева — не Настя, это хорошо… Меньше груза на земной. Ей и так чудовищно тяжело.

— Это ничего не меняет, Самаэль, — раздался женский голос за его спиной. Резковатый, высокий, раздраженный. Веста, конечно.

Он развернулся. Одна из сотворенных Старой Матерью духов огня стояла перед ним в легком хитоне, приоткрывающем ее правое бедро. Огоньки сверкали в светлых волосах, синие блестящие глаза, пухлые губы… Она вся так и излучала страсть и желание.

— Светлы дни и горячи твои ночи, Веста! — приветствовал ее граф.

Она и опомниться не успела, как демон скользнул по теплой коже ее бедра ладонью, прижимая к себе, а другой рукой притянул голову поближе, запустив ей пальцы в волосы. Сначала Веста хотела оттолкнуть его, но не смогла. Ему никто не мог сопротивляться. К тому же как она хотела повторить тот его поцелуй! Она стала мягкой и податливой в его объятиях, прижималась к нему теснее. Он с удовольствием поцеловал ее.

Прикрыв глаза, Самаэль почувствовал, что Мать передала ему с Вестой важное сообщение. Он мельком разглядел темную комнатку, детскую кроватку с белеющими в сумраке простынями. Старая Мать склонилась над колыбелью, протянула руку, и с ее ладони посыпалась золотая пыльца. Улыбка на губах Старухи была такой… любящей и нежной, что Самаэль почувствовал, что похожая нежность на мгновение сжала его сердце.

Человеческое дитя заворочалось, Старая Мать тихонько стала напевать колыбельную, чуть качая кровать.

— Спи, отдыхай. Расти. Мы будем ждать тебя, Настя, — донесся до него ее шепот.