Дыхание перехватило, и он снова почувствовал поцелуй Весты на губах и ее пальцы, ласкающие его волосы.

— Что тебе нужно? — спросил он, прервав резко страстный поцелуй, слегка отталкивая ее прочь.

Дух огня, распаленная страстью, вспыхнула от ярости.

— Мать прислала меня сказать тебе, что Настя неприкосновенна. Пока в ней сила Матери, ты не сможешь быть с ней.

— С чего она взяла, что я собирался? — приподнял бровь Самаэль. Он улыбался, а Весту это дико злило. — Ты спалила свой хитон, — добавил он, с интересом разглядывая ее пышные формы.

Веста сначала полыхнула стыдом, потом решила не стыдиться, затем разозлилась на демона, вспомнила о поцелуе, загорелась желанием, однако заметила его спокойствие и насмешку в уголке губ и вспыхнула от негодования.

Пока она размышляла, что лучше, он решил все за нее, привлек снова к себе, и она, изнывая от желания, обвила его шею, готовая простить все на свете…

— Она тебя вместо Насти мне прислала? В качестве утешения? — прошептал он ей на ушко, подхватив ее, когда она, послушная и распаленная страстью, уже обвивала его ногами.

— Будь ты проклят, демон! — Веста обиделась и вспылила, лишая себя возможности получить Самаэля.

Она вспыхнула в его руках ярким огнем и исчезла.

Самаэль и без Старухи знал, что Настя недоступна. Ее воля теперь не принадлежала никому, кроме, пожалуй, самой Матери. Он ведь сам хотел себе сложностей. Вот и получил. Самаэль провел по губам в задумчивости. Так действительно было интересней. Обычная земная смертная. Обычная девочка. Не красавица, не ведьма, не дух, а женщина. И может заехать ему между ног. Может уйти.

Уже не было в ее глазах слепого обожания. Но все-таки он знал, что она думает о нем, хочет быть с ним. Но с ним — настоящим. А от себя настоящего Самаэль сбежал так давно, что не хотел возвращаться снова. Принять ту чашу, что предназначалась ему? Нет. Куда проще быть демоном, играть душами людей, перебирать их как драгоценные камни, пестовать и наставлять, но только тех, кто был ему действительно интересен.

Нет, Насте не найти в нем того, кого она ищет. Он не даст ей больше хода в свою душу. И не тронет ее. Проклятая старуха может быть спокойна.

В любом случае у него сейчас есть проблемы посерьезней. Ноктурна. Лика.

Самаэль привел себя в порядок и вышел к агентам.

— Что теперь будет, — тревожно зудел инкуб уже пятнадцать минут. — Наташа погибнет? Что еще за Избранная?

Габриэль закрыл глаза, пытаясь отстраниться от инкуба. Нет, ну, в самом деле, наказание было слишком сильным, если надо еще терпеть рядом с собой похотливого низшего демона. Как он только Наташу не совратил?

— Тебе вообще больше необязательно здесь быть, — сказал Габриэль. — Можешь уйти. Ты можешь дурно повлиять на…

Ролан вдруг хищно оскалился, одним ударом сбил ангела с ног и вцепился ему в горло.

— Ты здесь никто, белокрылик, не забывай, кого из нас наказали за заваленную миссию. Будешь пытаться командовать, я сбрею твой синий ирокез и засуну тебе его в…

— Вы двое, сдурели, что ли?

Ролан поднял голову. Вампирша с интересом разглядывала композицию «ангел, лежащий под инкубом», затем она приподняла одну бровь и добавила:

— Еще одна стычка, и я вас обоих пристрелю. У нас нет времени на грызню внутри команды. Объясняю доступно или вашим крылато-хвостатым величествам непонятно?

— Не вмешивайся! — огрызнулся Ролан.

Щелчок нацеленного на него пистолета был ответом.

Нехотя инкуб отпустил ангела.

— Она права. — Габриэль понуро расправил помятые крылья. — Вдвоем мы лучше сможем защитить Наташу.

— Сначала научись мечом работать, — напоследок съязвил Ролан и скрылся в одном из кабинетов агентства.

— Куда пошел? — Габриэль хотел было тоже улизнуть, но Итсаску его остановила. — Здесь надо прибраться, займись делом.

Только сейчас ангел смог оценить масштаб разгрома агентства, заметить, что Серж и Локи пытаются хоть как-то вернуть ему приличный вид: Локи собирал поломанную мебель, а Серж замывал кровь в коридоре.

Габриэль вздохнул и отправился подметать осколки, оставшиеся от Кали.

Настя все еще оплакивала Родриго Борджиа, когда на пороге кабинета Цезаря, где она сидела, появился граф Виттури.

— Очень болит? — спросил он, глядя на ее плотно забинтованные ноги и руку, на белых повязках проступала кровь.

Настя чуть помотала головой. Раны пульсировали, горели, но гораздо тяжелее была потеря призрака.

— Он умер, — всхлипывая, ответила она. — Его больше нет.

И опять зарыдала.

— Он умер несколько столетий назад, — мягко возразил граф, присаживаясь рядом с ней. Она доверчиво уткнулась мокрым лицом в его плечо, и от нежности у него защемило сердце. — И никто не оплакивал его смерть так, как ты.

— Для меня он умер полчаса назад. — И ее рыдания стали сильнее.

Он ничего больше не говорил, мягко поглаживая ее вздрагивающие плечи, вытирая испарину на шее, прижал к себе и дал выплакаться. Иногда она судорожно и глубоко вздыхала, и он едва заметно прижимался губами к ее макушке. В тот момент он чувствовал к ней нежность и сочувствие, стараясь не думать о тех потерях, что ждут Настю впереди.

Когда она успокоилась, он некоторое время молчал, давая ей возможность еще раз все обдумать. И лишь потом заговорил:

— У нас все меньше времени, Настя. Этот мир гибнет. Азию охватила страшная эпидемия, треть населения погибла, и скоро эта участь ждет остальные части света. Сама знаешь, что кругом происходят природные аномалии, повысилась частота происшествий и катастроф, Ноктурна все сильнее. Но и ты все сильно нее. — Он отстранил ее от себя и заглянул в ее зеленые глаза.

Демон сам почти не верил в то, что говорил: его ладони обнимали плечи смертной. Но в то же время он ощущал волны энергии, которые перетекали между ними, и ее сила была огромна.

— Вы связаны с Ноктурной, ты увидела сегодня на примере воронов, что можешь отразить ее удары, но еще ты можешь направить их на нее. Земная моя, пора. Ты должна проснуться окончательно. Сбросить с себя ограничения разума, отдаться той силе, что клокочет в тебе, не находя выхода. Доверься своей интуиции. Ты, только ты знаешь, как стать сильнее. Я сделал все, что мог.

Ее губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но передумала.

— Попробуй справиться со своими ранами, — предложил он.

— Но Лика…

— Лики здесь нет сейчас. А ты должна понять, что ты — не только физическое тело. Давай.

— Но как? — Она так смотрела на него иногда, будто он знал все ответы. За что ему это испытание? Она так доверяет ему, верит, что он чувствует себя тварью. Пальцем он провел по изгибу ее верхней губы и улыбнулся.