Точно так же, как близлежащие по времени события могут привести к ошибочным заключениям о причинности, длительные задержки между причиной и следствием способны помешать достоверному установлению причинно-следственных связей. Некоторые следствия наступают быстро (удар по бильярдному шару заставляет его двигаться), а некоторые процессы протекают в замедленном режиме. Известно, что курение вызывает рак легких; но между первой сигаретой и днем, когда диагностируют рак, пролегают долгие годы. Побочные эффекты от приема некоторых препаратов проявляются через десятилетия. Перемены в состоянии здоровья благодаря физическим упражнениям достигаются медленно и не сразу, и, если мы будем ориентироваться только на стрелку весов, может показаться, что вес сначала даже увеличивается, потому что мускулы наращиваются быстрее, чем уходит жир. Ожидая, что следствие должно идти непосредственно за причиной, мы не видим связи между этими глубоко взаимозависимыми факторами. Ученым чисто технически непросто собрать данные за десятилетия, чтобы выявить факторы, влияющие на здоровье. Но проблема частично заключается в том, что и обычным людям сложно выявить условия, коррелирующие с их состоянием здоровья, такие как диета и физическая активность.

Однажды по пути на работу я увидела в нью-йоркской подземке объявление: «Получите образование, найдите работу, не заводите детей до брака – и 98 шансов из 100, что бедность вам не грозит!» Цель этого объявления – профилактика подростковой беременности. Неясно, однако, как интерпретировать подобную статистику. Похоже, рекламщики предполагают, что если девушка-тинейджер совершит все вышеизложенное, то с вероятностью 98 % избежит нищеты. Но так ли это? И подразумевается ли, что она в настоящий момент не должна испытывать проблем с деньгами или никогда в жизни не окажется за чертой бедности?

Этот прецедент взят из исследования, где изучались показатели обнищания среди людей с различными характеристиками – такими как семейный статус, возраст и образование, – а потом подсчитывалось, какая часть этой группы населения живет за чертой бедности[182]. Но все равно оказывается, что итоговая статистика основана лишь на данных наблюдений.

Никто пока не ввел в действие политику (в рамках всего общества или индивидуально), стимулирующую беременность подростков или препятствующую ей, опускающую их на дно или поднимающую в общество богатых. А значит, статистика всего лишь описывает некие характеристики, наблюдаемые у населения. Из тех, кто уже окончил школу, получил работу и вступил в брак до рождения детей, 98 % не оказались в нищете. Но если кто-то собирается завершить среднее образование, начать трудиться и завести семью, их личные шансы оказаться среди бедноты могут варьироваться.

Здесь явно то же отличие между риском любой семьи попасть в группу воздействия СВДС (синдрома внезапной детской смертности) и шансами ребенка из конкретной семьи умереть от СВДС (см. главу 1).

Может случиться и так, что аналогичные условия, из-за которых кому-то не удалось окончить школу или найти работу, сами ведут к бедности и находятся вне контроля конкретных молодых людей. Вероятно, им приходится заботиться о пожилом родственнике, или у них ограниченный доступ к медицинской помощи либо поддержке со стороны семьи. Это значит, что они попросту не смогли получить работу из-за сторонних факторов (например, не нашли сиделку для пожилых родителей); но даже соответствие всем трем критериям не изменило бы фактор подверженности риску бедности, если бы он в итоге определялся теми самыми сторонними факторами (к примеру, высокими ценами на медицинские услуги). То есть если бы невозможность окончить школу, получить работу и избежать беременности до брака стали всего лишь иным следствием некоего условия, также ведущего к бедности, то вмешательство в эти обстоятельства было бы сродни влиянию на следствие вместо причины. Бедность может вызываться случайными обстоятельствами, на которые намного сложнее воздействовать: к примеру, дискриминацией, отсутствием рабочих мест в регионе или некачественной системой образования.

Этот факт может иметь громадную значимость для формирования социальной политики. Если мы поставим во главу угла повышение доступности образования и занятости, не зная при этом, что мешает людям получать и то и другое и действительно ли эти факторы оказываются причинами бедности, намного труднее проводить эффективное вмешательство. По-прежнему будут препятствия к финансовой безопасности, которым не уделяется внимание, а мы не будем знать, действительно ли работаем над целевыми факторами, способными обеспечить желаемый результат. Далее, все указанные свойства могут быть следствиями бедности, и, возможно, воздействие должно быть нацелено непосредственно на то, что наполнит карманы людей звонкой монетой[183]. В главе 7 и главе 9 мы подробнее поговорим, как осуществлять успешные вмешательства и какая информация нужна, чтобы спрогнозировать последствия конкретного воздействия.

Напротив, если мы бы имели возможность заставить людей в адресном порядке окончить (или не окончить) школу и поставили бы их выборочно в соответствующие условия (безотносительно прочих обстоятельств), то смогли бы изолировать влияние этих действий на их экономическую ситуацию в будущем. Реальность такова, что наблюдение – часто все, что у нас есть. Неэтично проводить эксперименты, где бы требовалось выяснить, что такое подростковая беременность – следствие или причина бедности (а может, это вообще порочный круг).

Точно так же ученые часто пытаются определить эффект воздействия СМИ (может ли рекламная кампания повлиять на общественное мнение? На самом ли деле передача 16 and Pregnant[184] канала MTV изменила уровень подростковой беременности?). В этих случаях мы не только не способны контролировать влияние на отдельных лиц, но даже редко в силах определить, было ли такое влияние вообще. Часто исследователи вынуждены полагаться на сводные показатели рынка СМИ, где демонстрировалась реклама, и на то, как данные опросов общественного мнения в конкретном регионе изменялись со временем по сравнению с другими. Иногда нереально отслеживать участников эксперимента достаточно долгое время, или же эксперименты оказываются чрезмерно затратными. Чтобы десятилетиями наблюдать группу значительного размера, как в проекте «Фрамингемское исследование сердца»[185],[186], необходимы масштабные изыскания; на практике это скорее исключение, чем правило.