– Бывший жених.

Йонас не знал, что на это сказать, поэтому не сказал ничего.

– Садитесь. – Софи указала рукой на один из стульев в кухне.

– Спасибо, – сказал Йонас. – Я постою.

Он обвел глазами большое светлое помещение с высоким потолком. Белые крашеные стены, несколько обрамленных репродукций, что-то вроде Эгона Шиле, предположил он, а впрочем – кто его знает. На подоконнике – сиротливая орхидея и пустая кофейная чашка. В тихом шелесте работающей посудомоечной машины было что-то умиротворяющее.

– Молоко, сахар? – спросила Софи.

– Только молоко, будьте добры.

Софи открыла пакет молока и скривилась от отвращения.

– Черт, – сказала она. – Оно прокисло.

Раздраженно вылила молоко в раковину.

– Вот гадство! – Софи отвернулась от него и уперлась руками в бедра, словно стараясь найти опору, лицо ее исказила жалобная гримаса, но она удержалась и не заплакала.

– Я пью и без молока, – сказал Йонас. – Главное – кофеин.

Софи взяла себя в руки, изобразила на лице улыбку, налила в чашку кофе и протянула Йонасу.

– Спасибо.

Он пригубил кофе и подошел к огромному окну, за которым простиралось сияющее голубое небо.

– У вас прекрасный вид, – сказал он.

Софи подошла к нему. Какое-то время они молча стояли рядом.

– Я подумываю вообще остаться здесь навсегда, – сказала вдруг Софи. – Никогда не выходить на улицу. Накупить всего на несколько лет и не покидать квартиру.

– Звучит заманчиво, – с улыбкой заметил Йонас.

– Вы так считаете? – Софи коротко и нервно рассмеялась, потом снова посерьезнела.

Стала смотреть на небо за окном.

– Вы знаете, как они называются? – спросила она, глядя на двух птиц, которые промелькнули за окном, резко развернулись, стремительно помчались прочь и, совершив невероятную фигуру высшего пилотажа, в последний момент взмыли над крышей стоящего напротив дома.

– Это черные стрижи, – сказал Йонас. – У них вся жизнь в полете. Живут, любят и даже спят в воздухе.

– Хм.

Йонас наблюдал за Софи, которая с улыбкой следила за птицами. Она рассталась с женихом. Что это значит? Он отпил кофе из чашки.

– Вы можете сказать, зачем пришли? – наконец спросила Софи и повернулась к нему.

– Да, конечно.

Он кашлянул.

– Небольшое вступление. Я абсолютно понимаю, чем вы сейчас занимаетесь. Поверьте. Но это нужно прекратить, это самодеятельное расследование на свой страх и риск.

Софи смотрела на него так, будто он ударил ее по лицу. Глаза ее заблестели от гнева.

– С чего вы взяли, что я занимаюсь самодеятельным расследованием?

Йонас подавил тяжелый вздох.

– Люди жалуются, – сказал он.

Софи нахмурилась и уперлась руками в бедра.

– Ах, вот как. И какие же это люди?

– Софи, я желаю вам добра. Вы должны это прекратить. Ведь вы не только мешаете следствию, но и подвергаете опасности свою жизнь.

Какое-то время в кухне был слышен только сиплый шорох работающей посудомойки.

– Я не могу сидеть сложа руки, – наконец сказала Софи. – Я не совершаю ничего противозаконного. И вы не можете запретить мне разговаривать с людьми.

Она отвернулась, раздраженная, и стала смотреть в окно.

– На вас поступило заявление, – сказал он.

– Что?

Софи обернулась и смотрела на него округлившимися от удивления глазами.

– Такого рода правонарушениями я не занимаюсь, случайно узнал, – сказал Йонас. – Но наверняка скоро по этому поводу вас побеспокоят мои коллеги. Потерпевший утверждает, что вы преследовали его, а потом он подвергся нападению. Это так?

– Подвергся нападению, скажете тоже, – сказала Софи. – Я просто схватила его за руку, и все. Парень почти на две головы выше меня, как я могла на него напасть?

– Зачем вы схватили его? – спросил Йонас, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос.

Софи ничего не ответила, молча глядела в окно.

– Подумали, что узнали мужчину, которого видели в ту ночь? – сказал Йонас.

Софи молча кивнула.

Йонас вспомнил, что говорила Антониа Буг: «Эта женщина не совсем нормальная. Может, она вообще никого не видела».

Он постарался прогнать эти мысли.

– Я на самом деле его видела, – неожиданно сказала Софи, как будто прочла его мысли. – Так же, как сейчас вижу вас.

У Йонаса перехватило дыхание.

– Вы же верите мне?

Взволнованно она обернулась к нему, случайно задев локтем пустую кофейную чашку на подоконнике. Фарфоровые осколки со звоном разлетелись по полу.

– Бред! – ругнулась Софи.

Йонас и Софи одновременно опустились на корточки, чтобы собрать осколки, и стукнулись головами. Невольно рассмеявшись, оба смущенно потирали лбы. Вместе собрали осколки. Выпрямились. Стояли лицом к лицу. Смотрели друг на друга.

Йонасу показалось, что в кухне вдруг стало жарко. Софи принадлежала к тем редким людям, с которыми можно просто быть рядом, смотреть друг на друга, ничего не говорить, и не возникает обычной в таких ситуациях тягостной неловкости. Как у нее это получается?

Молчание нарушил звонок домофона.

Софи провела рукой по волосам.

– Это моя подруга Карен, мы собираемся на пробежку.

– Мне тоже надо идти.

Софи молча кивнула. Йонас направился к выходу, но на пороге остановился.

– Я вам верю, – сказал он.

И с гулко бьющимся сердцем вышел из квартиры.

18

От мысли, что Ленцен может что-то сделать Шарлотте, мне становится дурно. Возможно, его молчаливая угроза мне просто почудилась, но я уже не могу выбросить все это из головы. Заметно, что Ленцен с трудом скрывает самодовольную ухмылку, которая, казалось, сама собою появляется на его лице. Наконец-то. Вот он – монстр из моих кошмаров.

Дождь снаружи усилился, и из окна мне видно, как бесчисленные водяные пульки решетят поверхность озера. Людям в реальном мире плохо в такую погоду. Предусмотрительные под полусмятыми от ветра зонтиками семенят, как большие ожившие грибы. Остальные перебегают от укрытия к укрытию, как испуганные звери, а дождь хлещет им по голым загривкам.

– Вы любите животных? – спрашиваю я еще не успевшего сесть за стол Ленцена. Продолжим игру.

– Что, простите?

Он садится.

– Моя очередь. Перед тем, как нас прервали, вы спросили, как зовут мою собаку, я ответила: «Буковски». Теперь спрашиваю: любите ли вы животных?