Да, мне было радостно. Как будто камень с души упал, натурально. Иван Мельников в гостинице «Космос», а может и не только там, занимался улаживанием деликатных дел, связанных с медициной. Даже не нужно быть великого ума, чтобы понять, что это за деликатные дела такие. Нежелательные беременности и венерические болезни.

И брал за это деньги, что тоже, конечно, нифига не по-советски, но вот тут проблем с совестью у меня не было.

Понятное дело, я много думал о том, что на самом деле разрушило Советский Союз. И тогда, в своем времени, а тем более, здесь и сейчас. Но меня интересовали не только и не столько проблемы большой политики и экономики, сколько то, что подействовало снизу. Разъело и уничтожило СССР у людей в головах. И единственный вывод, к которому я пришел безо всяких «но» и «если» – Советский Союз уничтожил стыд. Токсичная отрава, которая заставляла красивых девушек сутулить плечи, скрывая дерзко торчащую грудь. Сжиматься в панике, только бы не признать, что они получают удовольствие от секса. Потому что каждый врач, каждая бабка на скамейке, каждый партработник или комсорг считали своим долгом начать стыдить даже за минимальное проявление вольности в этом вопросе.

Черт, у меня даже кулаки сжимаются каждый раз, когда я об этом думаю! Сразу же вспоминаю Анну, которую вдолбленный обществом стыд как будто стягивал невидимыми ремнями и не позволял расслабиться.

С Дашей мне повезло, да… Но какой ужас у нее вызвала необходимость сходить к гинекологу при этом! В общем, молодец, Иван Мельников. Не разочаровал. Занимался именно той противозаконной деятельностью, в которую я и сам бы вписался с удовольствием. И даже на баррикады бы полез, наверное.

Я тряхнул головой, чтобы перестать уже размышлять и рефлексировать. Посмотрел на развеселившегося Анатолия, который рассказывал замечательную историю, как они в Будапеште сбегали из гостиницы через окно. Потом перевел взгляд на его головокружительно красивую супругу. Ну да. «Хорошая девочка». Ай-яй-яй, товарищ художник! Я засмеялся вместе со всеми, но не над тем, как Анатолий с товарищем пытались объясниться с иностранным продавцом. А скорее над всем вот этим в целом.

Не наркотики. Не зарубежные шмотки. Просто конфиденциальная врачебная помощь.

Какой же ты молодец, Иван Мельников, что из всех противозаконных вещей выбрал именно эту область!

– Интересная семья, – сказала Даша, когда мы вышли из подъезда «дома художников». – Очень миленькое застолье, даже удивительно.

– Ага, – улыбнулся я, подставил лицо кружащимся снежинкам, потом, поддавшись неожиданному порыву, крепко обнял Дашу. – Спасибо тебе!

– Неожиданно, – она хихикнула. – Это за что еще?

– Просто так, – я чмокнул ее в щеку и разомкнул руки. – Может, прогуляемся? Погода отличная!

Мы вышли на аллейку в центре проспекта Ленина и неспешно направились в сторону площади Октября. В теплом свете фонарей снег мерцал разноцветными искорками. Навстречу нам шли такие же парочки. Кто-то держался за руки, кто-то шагал на «пионерском расстоянии». Из боковых дверей кинотеатра «Россия» высыпала шумная толпа. Светились уютным светом окна. Город сегодня был похож на милую новогоднюю открытку. А может это просто у меня было хорошее настроение. Я задумчиво посмотрел на вывеску «Петушка», но есть не хотелось совершенно. Даже наоборот казалось, что всю ближайшую неделю мне даже думать о еде не захочется.

– Иван? – вдруг окликнул меня женский голос. – Иван Мельников?

– Эээ… Света? – осторожно сказал я, вспоминая кто это такая. Ну да, конечно же! «Киневские плесы», «Второй микрофон не работет, а электрика найти не могу»…

– Ай-яй-яй, Иван, как не стыдно? – девушка покачала головой. – Я разве зря тебе оставила свой телефон? Да и мог бы просто зайти! Мы же договаривались!

– Ох, прости, Света, закрутился совсем, – совсем даже непритворно извинился я. Действительно, зря я про нее забыл. Горком комсомола – это очень серьезная контора. И это мне надо было приложить усилия, чтобы эту связь не потерять. Конечно, у меня была уважительная причина в виде свалившегося нам всем на головы ЭсЭса, но… – Света, знакомься, это Даша. Мы вместе работаем.

– Мы знакомы, – прохладно сказала Даша.

– Значит так, Иван! – Света стянула с руки варежку и полезла в карман. – Я про тебя как раз вспоминала буквально вчера. А раз тебя сегодня встретила, значит не зря вспоминала. Так что давай-ка ты перестанешь от меня бегать и займешься полезным делом…

– Полезным делом – это я всегда рад стараться, – я шутливо вытянулся по стойке смирно. – Партия сказала «надо!», комсомол ответил: «Есть!» и все такое. Что за дело?

– Надо заменить руководителя кружка во Дворце пионеров, – Света продолжала рыться в карманах. – Да где же это?! А, вот! Значит так, Коля и так справлялся не очень хорошо, а сейчас он вообще ногу сломал и ближайший месяц будет в гипсе дома сидеть.

– Сочувствую Коле, – покивал я. – Но я-то вообще не педагог!

– Коля вел во дворце пионеров кружок юных журналистов, – продолжила Света, не обратив на мои слова никакого внимания. – И вел из рук вон плохо! Последний раз никто из его подопечных не прошел в юнкоры «Пионерской правды», позорище! Так что на этот месяц ты его заменишь.

– А ничего, что у меня есть работа? – усмехнулся я.

– Ничего, это во внерабочее время, – безжалостно ответила Света. – По вторникам и четвергам с шести тридцати. Там много ребят из второй смены занимается.

– А… – начал я. Дети? Заниматься с детьми?! Да ладно, вот уж чего я никогда не умел!

– Никаких возражений! – отрезала Света. – Ты журналист. А нам позарез сейчас нужен журналист, ясно тебе? И хороший журналист, чтобы ребята не ударили в грязь лицом снова. Вот, держи!

– Что это? – я посмотрел на слегка помятый листок бумаги. На нем был написан номер телефона, номер кабинета «Валерия Германовна Борк».

– Это директор Дворца пионеров, – объяснила Света. – Позвонишь ей завтра, это домашний телефон. И скажешь, что ты от меня, понятно?

– Понятно, – кивнул я. – И отказаться не получится?

– Ни за что! – Света вздернула подбородок, помпон на ее шапке качнулся. – Позвонишь завтра и скажешь, что на следующей неделе принимаешься за работу. С энтузиазмом, понятно?

– Яволь… – пробормотал я. Иррационально мне хотелось как-то отмазаться от внезапно напавших на меня общественных обязательств. А вот сознательно я понимал, что мне вообще-то только что очень повезло. Не пришлось ходить за Светой хвостом, доказывая свою нужность, активность и энтузиазм. Она сама на меня напала, и теперь мне прямо-таки необходимо не ударить в грязь лицом. И если я буду молодец, то у меня может получиться пролезть на какое-нибудь уютное кресло в комитете комсомола.