Мы не за тем посылаем детей в школу, чтобы их воровать учили, — заключила миссис Гамильтон и сквозь слезы прокричала — Таким, как Фултон, место в исправительном заведении! Его надо изолировать от наших неиспорченных детей, иначе они возьмут с него пример. Таких учеников надо гнать из школы!

Директор хотел о чем-то спросить Джека, но она не дала ему слова сказать.

— Вы еще разговариваете с ним! — возмутилась она. — Он все равно отопрется. Мне эти штучки известны. Я не позволю своему сыну гулять во дворе! Вы не знаете, какие испорченные дети… Ох уж эти дружки!..

— Простите, но я тоже немного знаю детей, — заметил директор.

— Но я мать…

— А я воспитатель…

— Ну и что? Хорошо вам сидеть в кабинете, а я, когда сын болел, пять ночей не спала, не пила, не ела. И вот награда… Ох, как это горько матери! И все из-за друзей-приятелей!..

Наконец директору все-таки удалось спросить у Джека:

— Ты продавал марки?

— Нет, — ответил Джек.

— Ну, что я говорила? Я заранее знала, что он скажет. Посмотрите на него: невинная овечка, да и только! — И опять за свое — Выгнать! Перевести в исправительную школу!

Директору, видно, это надоело, и он отправил Джека в класс. Что было потом, Джек не знал. Слышал только из коридора голос миссис Гамильтон, потом — школьного сторожа.

На перемене только и разговоров было что об этом, но толком никто ничего не знал.

Сначала называли Джека и Гамильтона, потом Чарли и Джека, потом Бетти и Сандерса, упоминали о коньках, марках и кооперативе.

Больше всего Джек боялся, как бы в эту грязную историю не впутали Нелли.

Ребята подходили к Джеку и спрашивали:

— Ну, что там было? Зачем тебя вызывали к директору? Чего надо матери Гамильтона?

Кто-то даже сказал, будто миссис Гамильтон то ли ударила сторожа, то ли порывалась ударить.

И так всю перемену. Среди девочек, пожалуй, только Доррис догадывалась, в чем дело, а среди мальчиков — Лим. Чарли делал вид, будто его это не касается. Бетти плакала.

А Джек ломал голову, как ему быть. «Коньки мы покупали с учительницей, но стоит ли говорить об этом директору? Вдруг учительница рассердится? Что марки продавал Чарли, всем известно, но поверит ли директор и признается ли сам Чарли?»

И самое главное: вызовут ли маму в школу?

Фил сохранял спокойствие.

— Вот увидишь, ничего тебе не будет, — сказал он Джеку. — Ведь ты ни в чем не виноват.

Потом Фил о чем-то долго говорил с Лимом. И Лим высказал вслух, что он думает о Чарли.

Адамс притворился, будто у него разболелась голова.

Только ребята успокоились и начался урок рисования, как в класс вошла их учительница и сказала:

— Фултон, возьми счета и расписки и иди в канцелярию.

Вот когда Джек убедился, что портфель — очень полезная вещь. Взял его из шкафа, а в нем — все документы, и ничего не надо второпях искать.

В канцелярии первым давал показания сторож.

— Господин директор, Джек Фултон — хороший мальчик. А вот Чарли Рек из их класса, тот любит озоровать.

Директор распорядился позвать Чарли и стал просматривать счета. Оказалось, Гамильтон только два раза брал коньки, причем один раз заплатил, а другой — нет. И за все время купил в кооперативе одну тетрадь, три перышка и поздравительную открытку. А вот что он покупал перед праздником, установить трудно, так как Кларисса тогда обиделась и перестала записывать.

Вошел Чарли.

Марки? Да, он собирает марки и меняется с ребятами. Но так делают во всех школах. А альбом он больше не принесет, даже если его попросят. Продавал ли он что-нибудь Гамильтону, не помнит, но, кажется, нет.

Врет бессовестно и даже не краснеет! И еще директору в глаза смотрит.

На этом дело не кончилось. Директор просил Джека оставить у него до завтрашнего дня счета. А их с Чарли отослал в класс и вызвал Гамильтона. Тот пробыл в канцелярии до самого звонка и вернулся в класс зареванный.

На другой день к директору вызвали Чарли, Адамса и Бетти. Чарли отправили домой за матерью. Через два дня в школу вызвали и миссис Сандерс.

Столкнувшись с Джеком в коридоре, директор приветливо поздоровался с ним, а через три дня вернул портфель.

— Все в порядке, мой мальчик, — сказал он. — Ты пострадал незаслуженно, но у меня, как видишь, жизнь тоже нелегкая. Маму Гамильтона можно понять: для нее было страшным ударом узнать, что сын ее связался с нехорошей компанией. Занимайся спокойно кооперативом, но не делай ничего, не посоветовавшись с учительницей или со мной.

— Ну как? Что говорил директор? — посыпались вопросы со всех сторон, и теперь Джеку отвечать было приятно.

Ребята обрадовались. Они испугались, как бы не прикрыли кооператив: ведь к нему уже привыкли. И потом, это значило бы опозориться перед всей школой.

Джек и Сандерс, как известно, жили в одном подъезде. И Джек боялся, как бы обо всем не узнала мама. Хватит того, что он натерпелся, зачем еще и ее огорчать! Но Сандерс держал язык за зубами, наверно из опасения, как бы не выплыла история с кольцом.

Все осталось по-прежнему. Джек, как и раньше, занимался библиотекой и кооперативом. Нелли ему помогала. Только теперь документы у него были еще в большем порядке. Казалось, чего же еще желать? Но не таков Джек, чтобы останавливаться на достигнутом. И он решил опять сделать товарищам сюрприз, даже два: всем вместе сфотографироваться и сходить в цирк.

Насчет фотографирования его надоумила миссис Пеннелл. Она передала с Вилли, чтобы Джек зашел к ней по очень важному делу. И когда он пришел, сказала: каждому приятно было бы иметь фотографию класса и она берется им помочь.

Опять бедному Джеку пришлось бегать по городу, узнавать цены. Потому как фотографии бывают разные: дорогие и дешевые. И опять с помощью мистера Тэфта заниматься калькуляцией, чтобы хорошее фото обошлось подешевле. В результате подсчетов оказалось: если фотографироваться согласятся все, одна карточка большого размера стоить будет четыре цента, поменьше — три. И тогда тем, у кого нет денег, удастся выделить пять фотографий бесплатно.

Ребята принарядились и отправились с учительницей к фотографу. А миссис Гамильтон принесла еще шесть центов для тех, кто не может заплатить сам.

— На хорошее дело не жалко денег! — сказала она.

В фотографии учительницу посадили посередине, а ребята расположились вокруг кто на полу, кто на скамейке, а кто стоял в заднем ряду. Учительница