– Красивая церемония, да? – обратился Лео к Амелинде. – Сразу вспоминается наша.

– Да, – ответила она. – Вот только жених с невестой не выглядят особо счастливыми.

– Но мы-то знаем, что все приходит со временем.

Что приходит? Любовь? Я не верил в это. Если изначально в груди пусто, откуда взяться любви? Да и не похоже, чтобы лери Эйш любила своего мужа. Не так глядят влюбленные женщины, не так поступают. Может, конечно, дело в нескольких годах брака, если я правильно понял. Спокойная семейная жизнь гасит страсть. Если изначально было, что гасить.

– Ты чем-то недовольна? – не унимался Леонард, будто забыв о моем присутствии.

– Ты сам знаешь, чем.

– Этим? – Он дернул цепочку. – Так надо, Эмми.

– Кому? Тебе? Илверту? Айку? Или это вернет мне подругу?

– Эмми, не начинай опять, – поморщился Эйш. – Гляжу, в тебе слишком много сострадания к врагам. А если бы ты попала в его лагерь, а не Илли? Посмотрел бы я, что бы ты сказала в этом случае.

– Жалеешь, что это была не я?

– Амелинда!

Я закрыл глаза. Не стоило Эмми ссориться с мужем. Правда все равно останется на его стороне. Сегодняшний день закончится, они продолжат жить вместе, но горечь останется и разъест душу. Разъест отношения, какими бы они ни были. Лучше уж думать об этом, чем представлять Бранду в объятиях Илверта или вспоминать косые взгляды в мою сторону. Пока их было мало, но Эйш ведь не упустит своего. Обязательно продемонстрирует всем свое приобретение, свою власть.

– Не спи! – Цепочка снова дернулась. Я только заметил, что экипаж уже остановился. Эйш вылетел из него пулей так быстро, что я едва не упал лицом в грязь. Кто-то из слуг бросился к Эмми, подал ей руку. Она даже не смотрела на супруга. А перед нами был королевский дворец. Огромный, величественный, хоть и не такой большой, как в Изельгарде. Темный камень, узкие окна. Все не так. Но мне-то какое дело? Я снова опустил голову, радуясь, что за растрепавшимися волосами плохо видно лицо. А Эйш летел вперед, будто забыв о цепочке от наручника в своих руках. Что последует дальше? Бал? Пир? Раз мы оказались в столовой, то, вероятно, все-таки пир. Гости замерли вдоль стен, ожидая монарха и его жену.

– На колени, – скомандовал Эйш.

– Что? – Я уставился на него.

– Со слухом плохо? Ты – раб, и приветствовать короля можешь только на коленях, если это не храм. Живо!

И толкнул в спину. Я больше упал, чем смирился с его приказом. Ощутил, как вспыхнуло лицо. Надо потерпеть. Надо. Это не может длиться вечно, рано или поздно пытка закончится. От стыда еще никто не умирал. Будет забавно, если стану первым.

Амелинда

Мне впервые хотелось вцепиться Леонарду в лицо. Так сильно, даже чесались ладони. С той самой минуты, когда он сообщил, что потащит Аттеуса с собой на королевскую свадьбу. Зачем? Похвастаться? Унизить? Я не понимала, какие цели преследует мой муж, а ведь думала, что знаю его, как никто иной. А когда увидела наряд полковника, и вовсе потеряла дар речи. Думает, это позор для него? Как бы не так! Это позор для меня самой. Всю свадьбу приказывала себе смотреть на жениха и невесту, а не на Аттеуса, замершего за спиной мужа с опущенной головой. Безумие! Щеки пылали от стыда. Чем думал Лео? Он ведь никогда не был таким. Или это я проглядела? А по другую руку довольно скалился Айк. Вот кому происходящее точно в радость! Но Айка я хотя бы понимала. Они с Илли никогда надолго не расставались, были как две половинки одного целого. Я и вовсе не представляла, как он сейчас справляется. Но Лео! Мой супруг превзошел сам себя.

А Эрвинг держался. И когда увидел, как его возлюбленная, если верить слухам, выходит замуж за другого. И когда в королевском замке Лео заставил его встать на колени. Ни один мускул не дрогнул на лице. Только голова опускалась все ниже, будто хотелось закрыться от всего мира. А на него откровенно таращились не только гости из Изельгарда, но и литонцы. Еще бы, новое представление. А что за ним, не интересовало никого. Меня тоже не должно было, но настолько противно! Не хватало слов, чтобы выразить как. Я задыхалась от возмущения. Но вот король с молодой супругой вошел в зал. Склонилась в реверансе, украдкой изучая Бранду. Не девушка – картинка. Вот только за этой картинкой могло скрываться все что угодно.

Король и его супруга сели во главе стола. Лео отвели место по правую руку от его величества. Предусмотрительно. Во-первых, все прекрасно будут видеть Аттеуса. Во-вторых, Илверту тоже не терпелось оценить, как продвигается его план по укрощению полковника. По крайней мере, мне так казалось. Я села рядом с мужем, а Эрвинг замер на коленях за его креслом. Стоит ли говорить, что думала я совсем не о еде?

– Что нового вы можете поведать нам, лери Эйш? – спросил Илверт после первых заздравных тостов.

– Боюсь, ничего, – ответила я. – За эти две недели в столице не случилось ничего, достойного вашего внимания.

– Скромничает, – вмешался Леонард. – Наш бравый раб трижды пытался бежать. Все три раза, как вы понимаете, безуспешно.

– Глупо. – Король пожал плечами, а его супруга покосилась на Эрвинга, но тот смотрел в пол. – Мне кажется, мы доходчиво объяснили вашему рабу еще на площади, что магическая печать не позволит ему этого сделать.

– Не всегда упрямство согласуется со здравым смыслом. – Лео пожал плечами. – Правда, ваше величество?

Юная королева вздрогнула и уставилась на него, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась.

– Вы правы, лер Эйш. Не всегда хорошо упрямиться.

– Но ведь вы знаете Аттеуса достаточно давно. Скажите, как нам убедить его, что попытки побега не принесут успеха?

– Никак, – все с той же мягкой улыбкой ответила Бранда. – Эрвинга никто, никогда и ни в чем не убедит.

И покосилась за кресло моего мужа. А Эрвинг делал вид, что вовсе не о нем речь. Завидное самообладание. Я бы уже умерла, если бы попала в похожую ситуацию.

– Любого человека можно сломить, – вмешался в разговор король. – Надо только понять как. И вот здесь-то и начинается самое интересное.

– Что именно? – спросила Бранда.

– Подбор средств. Уверен, если мы встретимся с Аттеусом хотя бы через полгода, он будет тише ягненка.

– Не будет, – уверенно ответила королева. – Скорее уж погибнет. Мы в Изельгарде до последнего не верили, что Эри попал в плен. Все решили, что он мертв. Его матушка, несчастная женщина, скончалась в тот же день.

Вот теперь Эрвинг поднял голову, побелел, как стена, и закусил губу. Зачем Бранда вообще это сказала? Чтобы он знал? Да, скорее всего, так и есть. Я отвела взгляд, но мгновение спустя обернулась снова. Аттеус вновь казался безучастным, а Илверт и Лео продолжали обсуждать его судьбу.

– Наверняка раб голоден, – «вспомнил» Леонард и взял со своей тарелки кусок мяса. – Жри.