— Да, меня это бесконечно успокаивает, — признался Турчанинов.

Увидев невдалеке Георгия, Юля замахала ему рукой.

— Кому ты машешь? — спросил Турчанинов.

— Малышеву.

— Зачем?

— Он свидетель.

Георгий увидел-таки Юлю и Турчанинова на дорожке, остановился и теперь смотрел на них. Юля призывно замахала вновь.

— Гоша! Иди сюда! — и обратилась к профессору: — Он вам все подтвердит.

Подошел Георгий.

— Ты стал Гошей, Малышев? — спросил Турчанинов.

Тот пожал плечами: мол, я к этому отношения не имею.

— Это я его так ласково, — оправдалась Юля. — Ему нравится.

— Мне не нравится, — отрицательно покачал головой Георгий.

— Ясно, — кивнул Турчанинов. — Говори, Пчелкина, не тяни.

Юля взглянула на своего спутника:

— Я о нашем сегодняшнем путешествии. Молчать больше нельзя.

Малышев кивнул. И Юля рассказала педагогу о плавании через туман на резиновой лодке Чуева, о путешествии вдоль берега и о встрече на острове с тремя женщинами; о том, как ее, Юлю Пчелкину, обступили три ведьмы, как пугали и чем грозили.

Георгий время от времени оживленно кивал.

— Не верю, — повторил Турчанинов. — Такого не бывает. Это какая-то злая сказка, Пчелкина.

— Это было, — подтвердил Малышев. — Даже мне стало страшно.

— А почему полиции не сказали?

Юля покачала головой:

— Наша поездка прямого отношения к делу не имеет, это так? А расскажи им, тут сейчас такое начнется! Еще костры инквизиции зажгут!

— Тоже может быть, — предположил профессор. — Но ведь к следам, ведущим от «домика любви», будь он проклят, к берегу озера это может иметь отношение.

— Может, — согласилась Юля. — И оттого все еще страшнее.

— Эти женщины настолько крепки, что могли бы донести нашу Жанну от домика до берега озера? — без особого энтузиазма спросил Турчанинов. — Это ведь добрых два километра! Как они по комплекции?

Юля вздохнула:

— Ой, не знаю! Юная, та, что Злата, не в счет. Она — худенькая, что-то вроде нашей Зои. Только моложе. И старуха не в счет. Та вообще как баба-яга с клюкой. А средняя… — Она отрицательно покачала головой. — Вот она крепкая. Но чтобы два километра тащить на себе тело? Вряд ли! Но они ведьмы, Венедикт Венедиктович, вот в чем все дело. А стало быть, обладают сверхъестественной силой!

— Ты сейчас серьезно или шутишь? — спросил профессор.

— Понятия не имею, — пожала плечами Юля.

— Это самое разумное, что я услышал от тебя сегодня. Подождем пару часов, — решил Турчанинов. — Вдруг что-нибудь прояснится?

Юля опустила глаза и носочком кроссовки стала ковырять землю.

— Венедикт Венедиктович…

— Ну?

Девушка подняла на него глаза.

— Можно, завтра утром мы с Георгием съездим в город?

— В какой город?

— В Семиярск, конечно. Не в Москву же.

— И зачем?

— Мы ведь с вами историки, правда?

— Ну, допустим.

— Это я — допустим, а вы — целый профессор, доктор наук.

— Не темни, Пчелкина, не заговаривай мне зубы, — поморщился Турчанинов.

— Мне сказали, что в тамошнем музее есть один архивариус, он всю жизнь писал книгу… про наших ведьм.

— Наших ведьм?

Ударение профессора на первом слове было таким красноречивым, что Юля сразу оговорилась:

— О ведьмах Холодного острова. Помните, я вам про охотника рассказывала? Которого мы встретили на озере. Про Следопыта?

— Помню.

— Я тогда не сказала — он же историк по образованию. И, возможно, он читал эту книгу или ее фрагменты. Но самое главное, Венедикт Венедиктович, мне показалось, что жизнь этого Следопыта как-то связана с ведьмами Холодного острова. У меня — праздное любопытство, просто потому, что… — Юля пожала плечами, но не договорила.

— Просто потому, что ты — любопытная Варвара, так? — задал наводящий вопрос Турчанинов.

— Что-то вроде того. А вот для него это, — Юля даже отрицательно покачала головой, — не шутка. Я почувствовала скрытую боль в его сердце, которую он запрятал очень-очень глубоко.

— Тебе бы, Пчелкина, романы писать.

— Я попробую, Венедикт Венедиктович, но попозже. Так отпустите?

— Кстати, а он не опасен, этот Следопыт?

Юля улыбнулась, вспомнив загорелое сухое лицо с ямочкой на подбородке.

— Нет, он на Крокодила Данди похож. Милый дядечка. Типичный положительный персонаж. Я негодяев за версту чую. Ну, может, странный немного, а кто из нас абсолютно нормален?

Профессор поскреб седую аккуратную бородку, которой очень гордился.

— Тоже верно, Пчелкина, тоже верно…

— Так отпустите?

— Я даже не просто вас отпущу. Я вас с Малышевым отправлю в командировку в Семиярск, мне там нужно было заглянуть в один архив, который до сих пор не выложен в Интернете.

— Ой как здорово! — Юля едва не захлопала в ладоши.

— Найдете его и сделаете для меня копии.

— Хорошо, — живо кивнула девушка. — А что за тема?

— Я вам уже говорил в общих словах. В девяностых годах наш могильник был взорван.

— Точно, говорили.

— Акт вандализма или фанатизма, — предположил Турчанинов. — Хотели сровнять с землей, да не удалось. Мне нужны копии этого дела. Понятно, что следственное дело хранится в милиции-полиции, но мне оно и не надобно. В музее, насколько я знаю, есть общее описание этого взрыва. Ведь было разрушение, обвал. Но Громовержец выстоял. Наши туда заходят, изучают рисунки и надписи. Да и просто экскурсии туда привозят по договоренности с краеведческим музеем Семиярска. Я раньше не побеспокоился, но теперь… Хочу знать, в чем тут суть. Ерунда, но так надо.

— Хорошо, мы все сделаем, — пообещала Юля.

— Даже не сомневаюсь, Пчелкина. Напишу письмо директору музея Федору Косогорову и передаем его вам. — Он принялся поглаживать свою аккуратную серебристую бородку. — Выдвинетесь завтра утром. Как вам лучше добраться туда? — вот что я думаю.

— Пешком? Мы можем.

— До Семиярска?

Юля улыбнулась:

— До первого сельского автобуса, Венедикт Венедиктович. Тут ведь где-то ходят автобусы?

— Никуда я вас пешком не пущу. Даже до автобуса. Я попрошу машину у начальника района Тихомирова. Мы с ним знакомы. Он уже раз пять справлялся о нашей Жанне. Прямо сейчас и позвоню в район.