Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А у Люкке есть подружки?
– Разумеется.
– А как зовут ее лучшую подружку?
Харальд пристально посмотрел на нее.
– А почему ты спрашиваешь?
– Я хотела бы поговорить с ней. Или с ним.
– Зачем?
– Кто знает, может, мы выйдем на новый след. Она приглашает друзей домой? – продолжала Эллен.
– Да, наверное. А что ты хочешь этим сказать?
– Я говорила с родителями одноклассников Люкке, и, похоже, дома у вас никто не был. Как так может быть? Люкке никогда не играла с одноклассниками?
– Я бы не хотел, чтобы ты расспрашивала друзей…
– Над ней издевались?
– Издевались? – Его словно ударили по лицу. – Нет, над Люкке не издевались.
У Эллен зазвонил телефон. Звонил Андреас.
– Сейчас ты поедешь со мной в студию для короткого интервью, времени у нас в обрез. Мы должны быть там не позднее, чем через пятнадцать минут.
– Можно сходить в туалет? – спросила Эллен.
– Да, конечно. Туалет в холле, дверь налево.
Харальд продолжал сидеть на диване, когда Эллен через столовую и кухню пошла в холл.
Хлои нигде не было видно. В квартире стояла тишина, только из кухни раздавался звук посудомоечной машины.
На одной из закрытых дверей висела написанная от руки табличка. Люкке.
Эллен огляделась, сначала тихо постучала, а потом осторожно открыла дверь и вошла. В комнате было прохладно и пахло чистотой. Она зажгла свет и закрыла за собой дверь. Для такой большой квартиры комната была маленькой. «Типичная девчачья комната», – отметила Эллен и стала вспоминать, как выглядела ее собственная комната, когда она была в возрасте Люкке. Ей не разрешали иметь стандартную детскую мебель и плакаты, как у ее подружек. На Эрелу не пристало прикреплять что-либо на расписанные вручную обои в цветочек. Зато по обе стороны кровати висели портреты ее родителей.
Люкке спала на маленькой кровати, заваленной подушками ярких цветов. Рядом с кроватью стоял ночной столик с будильником и стаканом, наполовину наполненным водой. В углу – большой матерчатый ящик, набитый мягкими игрушками. Напротив кровати – письменный стол, где царил полный беспорядок, как и у самой Эллен. Пенал, ручки и альбом для рисования лежали в куче, наверху которой красовалась светло-розовая копилка в виде поросенка.
Над столом на стене висело фото класса. Эллен вгляделась в лица одноклассников Люкке – они еще совсем дети, но держатся уверенно и расслабленно.
Рядом с фотографией висели газетные вырезки о собаках и кроликах. Эллен сняла вырезку о симпатичном маленьком щенке лабрадора – он напомнил ей собаку, которая была у нее в детстве, Тессин. Она сложила вырезку и положила ее в карман.
Один из ящиков письменного стола был забит ароматизированными ластиками. Эллен взяла ластик в форме сердечка и понюхала его. Клубника. Некоторые вещи в жизни сегодняшней восьмилетней девочки по-прежнему важны, как и двадцать лет назад.
– Что ты здесь делаешь?
Хлоя появилась в дверях внезапно.
Эллен быстро спрятала ластик в карман.
– Извини, я поняла, что это комната Люкке и только хотела посмотреть… Мы должны срочно поехать обратно в редакцию, чтобы объявить о вознаграждении. – Она протиснулась мимо Хлои и вышла в коридор, ведущий в холл.
– Что еще за вознаграждение? – Хлоя пошла за ней. – И кто такие мы, которые едут в редакцию?
К счастью, Эллен не пришлось отвечать, поскольку в холле их встретил Харальд.
– Все объясню потом. – Он поспешно поцеловал Хлою в щеку и надел дождевик. – Скоро вернусь.
Эллен взяла свою сумку и непромокаемую куртку и вышла вслед за ним на лестничную площадку.
– Давай спустимся по лестнице, – сказал он и побежал вниз. – Лифта не дождешься.
Эллен припарковала свою машину прямо у входа в подъезд.
– Садись в свою машину. Увидимся в студии. Поезжай за мной, я покажу тебе, где можно припарковаться.
Садясь в машину, она бросила взгляд на фасад. Хлоя стояла у окна и пристально смотрела на них.
Интервью с Харальдом превзошло все ожидания. Он был эмоционален, но при этом спокоен и сосредоточен. Эллен испытывала прямо противоположные чувства. Они с Филипом ехали в машине с ТВ4.
– Капли дождя все падают мне на голову… – пел Филип, хлопая себя по ногам в такт мелодии. Но вдруг перестал и разочарованно произнес: – Подожди, я больше ничего не помню. Капли дождя все падают мне на голову… А что потом?
Эллен сосредоточенно пыталась объехать глубокие лужи.
– Кап-кап, кап-кап, нет, это ведь другая мелодия?
Красный свет около стадиона заставил ее остановиться. Она нетерпеливо ударила по рулю.
– Raindrops… keep on falling in and out…[4]
– Ты путаешь песню о дожде с Алишей Киз.
Филип отвернулся – он никогда не признавал своих ошибок. Но вскоре опять взялся за свое.
– А вот эта? – спросил он. – Я слышал сегодня по радио… потому что внутри у меня только дождь…
– Прекрати, мне сегодня не до песен, – попросила Эллен.
Теперь они оба сидели молча, погруженные в свои мысли. Филип смотрел в боковое окно. Эллен – прямо перед собой.
– Она стоит два миллиона, – произнесла Эллен. Она не могла не гадать о том, сколько бы заплатил ее собственный папа. – Два миллиона. «Но мы все крепки задним умом», – подумала она.
– Смерть, смерть, смерть, – прошептала она, надеясь, что Филип ее не слышит.
Но он повернул к ней голову, и она почувствовала, как он в буквальном смысле слова видит ее насквозь и анализирует все, что происходит у нее в душе.
– Знаешь, что, по-моему, в тебе не так, Эллен? Я говорил это раньше и говорю это теперь как твой лучший друг, – начал он спокойно и убедительно, будто ей двенадцать лет. – Ты должна сменить работу. Ты живешь за счет смерти и в то же время ходишь к психологу, чтобы научиться владеть своими чувствами, связанными со смертью. Так не пойдет. Ты как бомба замедленного действия, которая скоро взорвется. Ты должна с этим разобраться. Понимаешь? Ты скороговоркой произносишь свою мантру, или как там ее, щелкаешь пальцами, у тебя бывают панические атаки и бог его знает что. Сколько так будет продолжаться? Я…
– Хватит. Давай лучше петь, – сказала Эллен, не глядя на него.
– Нет, я не собираюсь заканчивать. Я думал вот о чем. Послушай. На днях я смотрел фильм о солдатах в Афганистане или как там его. Во всяком случае, красивые ребята. Знаешь, как они называют кровь, которая становится похожей на дождь после того, как, например, выстрелить кому-то в голову? Знаешь?