Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не прошло и часа, как из зала больших обезьян выбежала посетительница, вопя что-то нечленораздельное о существе, притаившемся в тёмном углу туалета. Телевизионная группа, ожидавшая у южного входа, когда появится Райт, засняла на плёнку, как женщина выходила в истерике.
Во время обеденного перерыва группа, именующая себя «Союз против расизма», начала пикетировать музей, призывая к бойкоту выставки «Суеверия».
В первом часу Энтони Макферлейн, всемирно известный филантроп и охотник на крупную дичь, предложил награду в полмиллиона долларов за поимку и доставку живым Музейного зверя. Музей немедленно стал отрицать всякую связь с Макферлейном.
Обо всём этом пресса сообщила оперативно. Однако о прочих событиях никто за стенами музея не узнал.
В полдень четверо служащих самовольно ушли с работы. Тридцать пять взяли отпуска не по графику, почти триста сказались больными. Вскоре после обеда младший препаратор в отделе палеонтологии позвоночных потеряла сознание. Её доставили в медицинский пункт, где она, придя в себя, потребовала продлённого отпуска и пособия по несчастному случаю, ссылаясь на стресс.
К трём часам охранники семь раз ходили искать источники подозрительных шумов в разных секциях музея. К пяти часам полицейских на командном пункте сотрудники четырежды оповещали о том, что видели нечто странное, однако полицейские ничего не обнаружили.
Впоследствии на коммутаторе музея будет зафиксировано точное количество телефонных звонков о чудовище в тот день: их было сто семь, в том числе бредни психов, угрозы взорвать музей и предложения помощи от всевозможной публики, начиная от крысоловов и кончая экстрасенсами.
25
Смитбек осторожно распахнул потемневшую дверь и заглянул внутрь. Ему пришло в голову, что это, пожалуй, одно из самых мрачных мест в музее: хранилище лаборатории физической антропологии или, как его именуют сотрудники «скелетная». Музей располагает одним из крупнейших собраний скелетов в стране, вторым после Смитсоновского института. Только в этой комнате их двенадцать тысяч. В основном индейских и африканских, собранных в девятнадцатом веке, в лучшую пору физической антропологии. Ярусы больших выдвижных ящиков упорядочение поднимаются к потолку: в каждом находится по меньшей мере фрагмент человеческого скелета. На каждом ящике — пожелтевшая этикетка с номером, названием племени, иногда с краткой историей. Другие, более краткие этикетки, отдают холодком анонимности.
Смитбек однажды бродил среди этих ящиков, открывал их и читал выцветшие записи, сделанные изящным почерком. Некоторые из них он переписал в блокнот:
Экз. № 1880 — 1770
Объятый тучей. Сиу. Убит в бою при Медсин Бау Крик, 1880.
Экз. № 1899 — 1206
Мэгги Пропавший конь. Северный шайен.
Экз. № 1933 — 43469
Анасази. Каньон-дель-Муэрто. Экспедиция Торпа-Карлсона, 1990.
Экз. № 1912 — 695
Луо. Озеро Виктория. Подарок вождя. Генерал Генри Трокмортон, баронет.
Экз. № 1872 — 10
Алеут, происхождение неизвестно.
Поистине странный могильник.
За хранилищем находятся комнаты, в которых располагается лаборатория физической антропологии. Сотрудники её в прежние дни большую часть времени занимались измерением костей, попытками определить расовые закономерности, установить место зарождения человечества и тому подобными изысканиями. Теперь там проводятся гораздо более сложные биохимические и эпидемиологические исследования.
Несколько лет назад — по настоянию Фрока — с этой лабораторией решили слить лаборатории изучения генетики и ДНК. За пыльным складом костей расположен блистающий чистотой набор громадных центрифуг, шипящих автоклавов, электрофорезных аппаратов, светящихся мониторов, стеклянных ректификационных колонн и систем для титрования — лучших технических достижений в этой области. На нейтральной полосе между старым и новым Грег Кавакита и устроил себе кабинет. Смитбек поглядел в ту сторону сквозь высокие стеллажи складского помещения. Шёл одиннадцатый час, и никого, кроме Кавакиты, там не было. Через пустые полки журналист видел, как Кавакита, стоящий в нескольких рядах от него, что-то резко вертит над головой в левой руке. Потом раздался свист лески и жужжание катушки спиннинга. Вот те на, подумал Смитбек.
— Поймал что-нибудь? — громко спросил он.
Послышался резкий вскрик и стук выпавшего из руки удилища.
— Чёрт тебя дери, Билл, — откликнулся Кавакита. — Вечно ты подкрадываешься! Пугать людей, знаешь ли, сейчас не стоит. У меня мог оказаться пистолет.
Он вышел из прохода, сматывая леску и притворно хмурясь.
Смитбек засмеялся.
— Говорил же тебе, не работай здесь, среди скелетов. Вот видишь, уже начинаешь пороть горячку.
— Практикуюсь, — улыбнулся Кавакита. — Смотри. Третья полка. Горб Буйвола.
Он взмахнул удилищем. Леска с жужжанием взлетела, блесна ударилась о ящик на третьем ярусе в конце прохода. Смитбек подошёл к нему. Точно: здесь хранились кости человека, некогда носившего имя Горб Буйвола.
Журналист присвистнул.
Держа пробковый конец удилища в правой руке, Кавакита левой подтянул леску.
— Пятая полка, второй ряд. Джон Мбойя. Леска вновь просвистела в узком пространстве, и крохотная блесна ударилась о названную этикетку.
— Посторонись, Айзек Уолтон[13], — восхитился Смитбек.
Кавакита смотал леску и стал разбирать бамбуковое удилище.
— Совсем не то, что удить на реке, — заговорил он, — но отличная практика, особенно в этом ограниченном пространстве. Помогает расслабиться во время перерывов. Конечно, если леска не цепляется за один из ящиков.
Поступив на работу в музей, Кавакита отказался от предложенного светлого кабинета на пятом этаже и потребовал гораздо меньший в лаборатории, говоря, что хочет быть поближе к материалу. С тех пор он опубликовал больше статей, чем иные хранители за всё время работы. Труды на стыке наук под руководством Фрока быстро привели его к должности помощника хранителя в отделе эволюционной биологии. Поначалу он отдавал все силы изучению эволюции растений. И умело использовал для продвижения известность своего наставника. В последнее время Кавакита отложил занятия растениями ради экстраполятора. В жизни у него были две страсти: работа и рыбная ловля: в особенности, объяснял он тем, кто этим интересовался, ужение столь благородной и трудноуловимой рыбы, как атлантический лосось.
Кавакита сунул спиннинг в видавший виды футляр и бережно поставил в угол. Потом, жестом пригласив журналиста следовать за собой, пошёл по длинному проходу к большому столу и трём массивным стульям. Смитбек обратил внимание, что стол завален бумагами, стопками потрёпанных монографий и низкими лотками, где под пластиковыми крышками лежали в песке человеческие кости.
— Взгляни на это, — сказал Кавакита, придвигая что-то Смитбеку. То было гравированное изображение генеалогического древа. На ветвях его висели таблички с латинскими словами.
— Красиво, — признал Смитбек, усаживаясь.
— И только, — ответил Кавакита. — Это представление середины прошлого столетия об эволюции человека. Художественный шедевр, но с научной точки зрения — чушь. Я пишу статью для журнала «Хьюмен эволюшн куотерли» о ранних взглядах на эволюцию.
— И когда её опубликуют? — с профессиональным любопытством осведомился Смитбек.
— В начале будущего года. Материалы