облагодетельствовал всю землю и всех людей еще и тем, что отказался на этот год от тех денег (Stipendio), которые ежегодно полагаются ему ко дню святого Егидия, зато теперь, на коронации, он получил вдвойне.

Новый царь наводит полный порядок. Все вдовы и сироты, местные жители и иноземцы были от имени царя наделены деньгами и запасом (Sapass), т. е. съестным. Все заключенные по всей земле были выпущены и наделены подарками. Царь дал обет в течение пяти лет никого не казнить, а наказывать всех злодеев опалой и ссылкой в отдаленные местности. Он повелел построить особые судебные палаты и приказы, издал новые законы и постановления, положил конец всякому имевшему место в стране языческому содомскому распутству и греху, строго-настрого запретил пьянство и шинкарство или корчмарство, угрожая скорее простить убийство или воровство, чем оставить ненаказанным того, кто вопреки его приказу откроет корчму и будет продавать навынос или нараспив водку, меды или пиво. Каждый у себя дома волен угощаться чем Бог пошлет и угощать своих друзей, но никто не смеет продавать московитам напитки, а если кто не может прокормиться без содержания корчмы или шинка, тот пусть подаст челобитную, и царь даст ему землю и крестьян, чтобы он мог на это жить.[185]

Немцам разрешается отправлять свое богослужение на дому. Немцам, которых при Иване Васильевиче Грозном взяли в плен, привели из Лифляндии в Московию и поселили всех вместе в живописной местности на расстоянии немецкой полумили от Кремля, где они жили в достатке, а многие за службу в царском войске получили доходные поместья, он предоставил свободу совершать свое богослужение на дому.

Новый царь предлагает пригласить в свою страну ученых людей. А для того, чтобы в будущем иметь среди своих подданных мудрых и способных людей, он предложил оказать всей стране милость и благоволение и выписать из Германии, Англии, Испании, Франции, Италии и т. д. ученых, чтобы учредить преподавание разных языков. Монахи и попы противятся этому. Но монахи и попы воспротивились этому и ни за что не хотели согласиться, говоря, что земля их велика и обширна и ныне едина в вере, в обычаях и в речи и т. п. Если же иные языки, кроме родного, появятся среди русских, то в стране возникнут распри и раздоры и внутренний мир не будет соблюдаться так, как сейчас. 18 дворянских юношей направляются в чужие земли. Из 18 вернулся только один. Хотя из-за решения монахов и попов это благое намерение царя и не могло быть выполнено, тем не менее, он все же выбрал из московитских детей восемнадцать дворянских сынов, из которых шесть было послано в Любек, шесть в Англию и шесть во Францию, чтобы их там обучили. Они легко выучили иноземные языки, но до настоящего времени из них только один вернулся в Россию — тог, которого Карл, король шведский и пр., дал в толмачи господину Понтусу Делагарди. Его звали Димитрий. Остальные не пожелали возвращаться в свое отечество и отправились дальше по свету.[186]

Тем немецким купцам, которые (как говорилось выше) были взяты в плен и приведены в Москву за несколько лет до этого из Лифляндских городов — Дерпта, Нарвы, Феллина и других, — Борис также предоставил свободу путешествовать и заниматься своим делом как внутри страны, так и за ее пределами, где и как они захотят. Немецких купцов ссужают деньгами. Он приказал, кроме того, ссудить их деньгами из царской казны, кому дал триста, кому четыреста рублей в пользование без процентов и ренты до тех пор, пока он не потребует их обратно, каковые деньги до настоящего времени с них не востребовали, и они их не возвращали.

А сделано это было лишь с той целью, чтобы его имя, благодаря похвальным и добрым делам, стало известным всякому и повсюду; однако все же с каждого купца бралась присяга, что он не сбежит и без особого на то разрешения царя никого не увезет с собой из страны, а также никогда не отзовется о царе плохо, а наоборот, будет перед всеми восхвалять и прославлять его и т. д.[187]

Год 1599

Густав, сын короля Эрика, шведского, приезжает в Россию. В этом году царь Борис Федорович получил сведения о шведском герцоге Густаве, сыне Эрика, который в юности был отправлен матерью из Швеции в Германию (по той причине, что она опасалась, чтобы шведы не преследовали и не убили его, поскольку она была дочерью простого воина низкого звания), много бродил по свету, а сейчас пребывал в Риге, в Лифляндии, с очень небольшим числом слуг. Царь через тайных послов пригласил его в свою страну, приказал с пышностью встретить его на границе, почтить многими подарками и подношениями. Он хотел дать ему в жены свою единственную дочь. Он показал ему и предоставил в его распоряжение все свои военные силы, чтобы при помощи их он напал на своих неверных шведов (как московиты называли их из особой неприязни к шведскому народу, ибо во многих войнах им был нанесен большой ущерб достохвальной шведской короной), отомстил им за свое горе и постарался вернуть себе отцовский наследственный трон. Густав не намерен выступать против своей родины. Но герцог Густав не пожелал на это согласиться и ответил, что он предпочтет скорее погибнуть сам, чем подвергнуть свою родину опустошению и лишить жизни тысячи людей. Он вел и другие неуместные речи, из чего можно заключить, что добрый господин либо переучился (поскольку он был ученым мужем), либо слишком много перестрадал. Густав попадает в немилость. В конце концов, поскольку не было высказано желания воевать со шведским государством, царь изменил свое к нему благоволение и расположение, не только не пожелал отдать за него свою дочь, но даже проявил к нему такую немилость, что отправил его насовсем из Москвы в Углич. Густав умер в Угличе. Там его содержали по-княжески до самой его смерти, случившейся при третьем после того царе, Василии Шуйском. Сетования по поводу Катерины. Шлюхи до добра не доводят. Густава хоронят в Кашине. На своем смертном одре герцог очень жаловался на свою сожительницу Катерину (которую он вместе с ее мужем привез в Россию из Данцига) из-за того, что она им так завладела, что он не только не имел силы ее покинуть, но даже следовал больше ее советам, чем благоволению царя, почему она и является началом и причиной всех его бед и несчастий. Его погребал в Кашине в монастыре