переспала с кем-то, кроме человека, избранного ей в мужья, то ее, скорее всего, отправили бы на перевоспитание к жрицам или повесили бы. Зато мужчины могли делать все, что им заблагорассудится.

– Брак является следствием закольцованной связи между половинами. Мои мать и отец были предназначены друг другу судьбой, но так случилось, что, когда моя мать достигла совершеннолетия, отец уже состоял в политическом браке с Маб. Обычно в таких случаях политический брак расторгается полюбовно, но Маб не пожелала уважать традицию, потому что ей пришлось бы вернуться к своему брату в двор Лета. Королевой двора Теней она стала только благодаря браку с моим отцом, и отказаться от него значило бы лишиться титула и перестать быть королевой.

Снег продолжал сверкать даже в сгущающейся тьме, когда солнце уже начало садиться, и Дикая Охота остановилась на поляне. Калдрис остановил Азру, держась на расстоянии от группы, пока всадники слезали с лошадей и вытаскивали из повозок все необходимое, чтобы установить несколько палаток для ночевки.

– Но дети не могут родиться вне парной связи, и у моих родителей не было ни одного шанса произвести наследника ни с одним из своих супругов. В день зимнего солнцестояния они встретились, планируя скрыть от Маб любовную связь и ребенка, заявив, что он родился в результате связи моего отчима с его половиной, назначенной ему судьбой. К несчастью, у Маб есть много способов добыть правду с помощью загадок и игры слов. Она всегда знает, какие нужно задать вопросы и как их формулировать, всегда присутствует, когда используются более болезненные методы допроса. Отец не смог сохранить тайну. Поэтому она забрала меня, чтобы наказать мою мать, и быстро поняла, насколько лояльной будет женщина, когда ее единственный ребенок находится в твоей власти. Я был первым ребенком, которого она украла, но далеко не последним.

– Она и других забрала? – спросила я с нарастающим в душе ужасом.

Неудивительно, что Калдрис не испытывал сочувствия к пропавшей дочери Маб, но если дети не рождаются вне парных уз, то…

Кто же был парой Маб?

– У большинства королевских семей нет детей, которых можно было бы украсть, – признал он, качая головой. – Но она забрала по крайней мере по одному ребенку из каждого двора – самых высокопоставленных отпрысков, до которых смогла добраться. Мэйли – единственная наследница двора Весны, Риека – дочь лучшего друга короля Лета, Ликус – племянник королевы Осени. Есть и другие – дети советников, которые надеются бросить ей вызов, – все они объединяются, чтобы создать группу избранных подневольных фейри, которые не в состоянии противостоять ей из-за того, как она связала нас своей магией, когда мы были слишком молоды и не могли дать ей отпор. Иногда я думаю, что хорошо, что у нее не было доступа к нашим половинам и потенциальным потомкам. Это замедлило ее путь к достижению полной власти. Потому что нельзя украсть то, чего у фейри пока нет.

Он пришпорил Азру, направляя его вперед, и я погрузилась в молчание. Вокруг нас воцарилась полная тьма, по-настоящему опустившаяся на равнины. Деревьев, за которыми мы могли бы скрыться от посторонних глаз, не было, и это заставило меня нервничать. Мне не хотелось ехать под охраной Дикой Охоты, но также не хотелось еще раз подвергнуться испытанию железным порошком, разъедающим кожу, если нас снова подкараулит Стража Тумана.

– Вы двое можете занять палатку в самом конце, – сказал Холт, когда всадники Дикой Охоты разместили меченых в трех палатках.

– Нам не нужна целая палатка, – сказала я, думая о дюжине несчастных, которых набили в три палатки. – Уверяю тебя, нам не требуется уединение.

– Мне нужно, чтобы Калдрис к утру отдохнул. А он не заснет, если ему придется переживать, что тебя кто-нибудь прирежет ночью. И я бы предпочел, чтобы ты не скакала на нем, пока не взойдет солнце, чтобы он мог немного поспать. Поэтому боюсь, что в данном случае уединение необходимо, – ответил он, подмигивая с ухмылкой, которая приводила меня в бешенство.

Он развернулся, чтобы помочь меченым благополучно укрыться в палатках на ночь.

Я проигнорировала румянец, вспыхнувший у меня на щеках. Я не собиралась ни на ком и ни на чем скакать, пока не взойдет солнце. Калдрис спешился с коня и протянул почти зажившие руки ко мне, чтобы обхватить меня за талию и помочь спрыгнуть вниз. Палатка, к которой он повел меня, была маленькой и представляла собой кусок простой коричневой холстины, накинутой на деревянный столб в центре. Полотно было прикреплено к земле по четырем углам, и передний полог откинут и подвязан так, чтобы был виден вход.

– Пойдем, мин астерен, – сказал Калдрис, положив руку мне на пояс.

Он повел меня к палатке, сокращая расстояние между нами и тем местом, где мы сможем побыть в полном одиночестве. Мне не хотелось оставаться с ним наедине. Расчувствовавшись, я не доверяла себе: с одной стороны, он пострадал, чтобы защитить меня от железа, с другой – я осталась закованной в цепи, как пленница.

Эти действия так противоречили друг другу, что просто не могли исходить от одного и того же человека.

Внутри меня шла похожая борьба: мой разум вступил в противоречие с моим сердцем. Мне хотелось только одного – примирить человека, которого я не так давно узнала, с жестоким самцом фейри, который считал, что цель оправдывает средства.

– Ты сказал, что Маб захочет получить контроль над мечеными. Значит ли это, что они в опасности? Что их везут совсем не к их половинам? – спросила я, позволив ему сопроводить меня в палатку.

Он слегка ухмыльнулся, покачал головой, повернулся и опустил полог. Крепко завязав тесемки, пришитые к полотну, он снова повернулся ко мне, приподняв бровь.

– Их половины будут вести переговоры, чтобы Маб их освободила, и она просто получит от них то, что хочет, – сказал он, делая шаг вперед.

– Но не лучше ли тогда найти какое-нибудь другое место, куда можно было бы привести меченых? Туда, где их никто не сможет найти? – спросила я, отступая назад, прежде чем поняла, что делаю.

То, как он смотрел на меня глазами, в которых горело желание и радость, было больше похоже на нападение. Как будто ему удавалось превратить в оружие все, что я в нем любила, настраивая меня против моих же собственных интересов.

– Ты намерена и дальше отказываться лечь рядом со мной, детка? – спросил он, склонив голову набок, и из горла у него вырвался смех.

Но не было ничего забавного в том, что мы обсуждали судьбу живых существ, как если бы они были пешками в игре, которую им не понять.

– Нет-нет, я не собираюсь бежать, – сказала я, качая головой, хотя его слова проникли внутрь