он, отпуская мой подбородок и забирая мои руки в свои.

Он смотрел на меня сверху вниз, пытаясь заставить сказать правду.

– Ты считаешь меня равной себе? – вместо этого спросила я, глядя на свои руки в его руках. – Или я просто домашнее животное, как нам вдалбливали в голову?

– Ты – моя половина, – произнес он, протягивая ладонь к моему лицу.

Он погладил меня по скуле большим пальцем, не отводя от меня пристального взгляда, и больше всего на свете мне хотелось верить его словам.

– Тогда расскажи мне свою правду, – сказала я, прижимаясь лицом к его рукам, а не отстраняясь от него.

Если он мог превратить свою любовь в оружие, если он использовал ее, чтобы заставить меня нуждаться в нем, когда мне этого не хотелось, то, может, и у меня получится использовать его любовь ко мне против него.

Использовать его, чтобы узнать правду обо всем, что грядет.

– Ты знаешь мою правду, – сказал он, опустив взгляд, обдумывая мои слова.

– Почему ты прикоснулся к груди, когда Холт сказал, что Маб теряет терпение? Что за власть у нее над вами, что вы против воли выполняете ее желания, даже если считаете, что это неправильно? Почему ты не можешь бросить ей вызов, чтобы спасти меня от жизни, которой я не желаю? – спросила я, протягивая руку, чтобы отодвинуть в сторону тарелку.

– Это не те секреты, которые я храню ради собственной выгоды. Я защищаю тебя от боли, которую причинит правда, звезда моя.

– Если ты считаешь меня действительно равной себе, то твоя защита мне не нужна. Ты не можешь получить сразу все, ничего не дав взамен. Требуешь, чтобы я тебе рассказала все, а сам ничего про себя не рассказываешь. Если хочешь, чтобы я верила тебе, ты должен начать с того, что сам будешь со мной честен. И, пока этого не произойдет… – сказала я и сделала паузу, вставая перед ним на колени.

Я приподняла тунику повыше, обнажив колени и бедра. Другой рукой расстегнула плащ, позволив ему упасть на спальник за спиной. Потом переместилась вперед, оседлав его вытянутые ноги, и устроилась у него на коленях. Наклонившись, чтобы нежно коснуться его лица рукой, я посмотрела в знакомые темные глаза, от которых у меня всегда перехватывало дыхание.

– Ты больше ничего про меня не узнаешь.

Его руки легли мне на бедра, и тепло его ладоней проникало прямо мне в душу.

– Это самое жестокое наказание, – сказал он, запрокинув голову, когда я наклонилась над ним.

Мои волосы упали, окружив наши лица темной завесой, создавая ощущение близости в окружающей нас темноте.

– Скажи мне, – пробормотала я, стараясь не реагировать, когда кончики его пальцев коснулись моей ягодицы и сжали ее.

– А если скажу, ты займешься со мной любовью сегодня? – спросил он, приподнимаясь так, что его рот оказался на расстоянии вдоха от моего.

Он провел своими красиво очерченными губами по моим, поддразнивая и стремясь превратить мою смелую игру во что-то, что он мог бы использовать в своих интересах.

– Ты получишь только одну награду. Мое тело, обнимающее твое, или причину, по которой я больше никогда не захочу вкушать лиловые ягоды, – сказала я, возвращая его внимание к обсуждаемой проблеме.

Теперь ему придется решить, чего он хочет больше, и сделать выбор: мое тело или мой разум. Моя киска или мои тайны.

Он отстранился, обдумывая свой выбор с серьезным выражением лица, затем кивнул, откинувшись спиной на спальник. Его руки лежали у меня на бедрах совершенно неподвижно, хотя я и чувствовала в них напряжение. Он хотел притянуть меня ближе и приподнять, сымитировав движения, которые сделала бы я, если бы оседлала его.

– Мое сердце принадлежит Маб, – сказал он.

И от этих слов внутри у меня все застыло. Он мог много чего сказать, но услышать такое… я точно не хотела. Подумать только, что я была влюблена в мужчину, который любит такое злобное существо. Я чувствовала себя так, что сердце у меня в груди вот-вот разорвется.

Он убрал руку с моего бедра. Взяв меня за кончики пальцев, он потянул мою руку вперед и прижал к своей груди там, где у него находилось сердце. Другую руку он положил мне на грудь там, где билось мое сердце. Точно так, как он уже делал раньше.

– Не надо, – запротестовала я, широко распахнув глаза как раз перед тем, как он хлопнул меня ладонью по груди.

Сердце у меня снова остановилось, звон в ушах заглушил все звуки, и я качнулась вперед. Тем не менее Калдрис крепче прижал мою руку к своей груди, и его губы шевелились, несмотря на гримасу на лице.

– Почувствуй, – сказал он одними губами, и я впилась кончиками пальцев ему в кожу.

Сердце у него не билось, грудь была неподвижной, если не считать того, что внутри него что-то скользило. Я наблюдала, как медленной волной движется его кожа, когда это что-то внутри вызывало рябь на его плоти.

Рот у меня открылся от удивления, но я никак не могла вдохнуть, чтобы справиться с непреодолимым чувством смерти, зависшим на краю моего сознания. Оно угрожало затянуть меня под воду, увести в Пустоту, взывающую ко мне, ожидающую меня.

Калдрис еще раз хлопнул меня по груди, снова запустив мое сердце, оттягивая меня от туманного края существования. Из места между жизнью и смертью, где ждут момента, чтобы пересечь реку.

Я отдернула руку с резким вдохом, когда в груди у него что-то тихо защелкало.

– Что это? – спросила я, и у меня в голосе прозвучали все оттенки ужаса, который я испытала.

– Одна из змей Маб, – ответил он, повернув голову и откинувшись спиной на спальник, словно у него закончились все силы. – Обвившаяся вокруг моего сердца.

– Ты имеешь в виду, что она владеет твоим сердцем в прямом смысле?

Я ударила его ладонью по груди, пытаясь встать с него. Этот гребаный придурок должен был понимать, как я это восприму. Должен был знать, что это меня сломает.

Он поднял руку к груди, потер покрасневшую кожу на месте удара и потянул меня к себе другой рукой, пока я не улеглась на нем. Перекатив меня вниз, на спину, он широко раздвинул мои бедра и улегся между ними.

Прижавшись ко мне, он почти не оставил сомнений относительно того, что он предпочтет, если ему придется сделать выбор между моим телом и моими секретами.

– А ты что подумала? Что я люблю Маб? – изумленно спросил он, и в голосе у него прозвучал смешок. – Зачем мне любить чудовище, если подо мной лежит такая красавица, моя милая половинка?

– Но был же кто-то, кого ты любил. Ты сказал, что это было довольно сложно и ты не скучал по ней. Если это была не Маб, то кто? – спросила я,