Он вздрогнула и покачала головой.

— Я сказала, что уже поздно и мне пора домой. Он не хотел меня отпускать. Очень невежливый.

Его губы едва заметно изогнулись в улыбке.

— И что ты с ним сделала, злая девчонка?

— Врезала ему ногой. Я испугалась. Он… не привык к отказам. — Она невесело усмехнулась. — Он сказал, что я сама виновата. Наверное, он прав. Не надо было мне покупать это платье, не надо было наряжаться, если я не была готова к последствиям. Когда он стал ко мне приставать, я просто… струсила.

— Это целиком его вина, Рейчел. Мало ли, что он тебе наплел. Нравится ему или нет, но порядочный мужчина знает, как воспринимать отказ. — Он слегка ослабил силу своих объятий, но с большой неохотой.

— Боюсь, что он не из таких, — пробурчала она. — Он сказал, что он любит, когда женщина сопротивляется.

Бен выпустил ее, взял за руку и повел на крыльцо.

— Он не понимал, с кем связался.

— И верно, — скрипуче хохотнула Рейчел. — Вряд ли он скоро захочет повторить.

— Скорее всего, нет. Где ты его оставила? — спросил он нарочито небрежным тоном.

— В «Гавайском венке». Я вырвалась и убежала… Не знаю, там ли он до сих пор или нет.

— Я тебе потом расскажу. Иди в дом, налей себе чего-нибудь выпить и жди меня. Я скоро вернусь.

— Нет! — Она испуганно схватила его за руку. — Не делай глупостей! Я вовремя успела убежать. Он просто дебил, у которого бурлят гормоны. Наверное, он не так меня понял. Но со мной все в порядке.

Бен улыбнулся — невозмутимой и ласковой улыбкой, от которой она еще больше встревожилась. Одной рукой он слегка коснулся ее распухших губ.

— Иди, Рейчел. Я заеду в гостиницу и пришлю тебе сюда дядю Харриса.

— Нет! — воскликнула она, а он потащил ее по ступенькам на крыльцо, затем в гостиную. — Ты мне не брат — тебе необязательно защищать мою честь.

Он не отвечал. Не успела она и глазом моргнуть, как уже сидела на продавленном диване, обернутая в теплое одеяло, держа в руке бокал очень темного и крепкого рома со льдом.

— Пей до дна, — велел он, подтыкая одеяло вокруг ее длинных ног и с глухим неудовольствием отметив про себя, что она где-то посеяла босоножки, пока спасалась от своего кавалера. Его глубоко обеспокоила ее реакция — злость, страх и вина переполнили его, когда он осознал, насколько она ранима. — Сиди дома. Не хочешь, чтобы приезжал Харрис, ну и не надо. Но только обещай, что будешь здесь.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — тихим, слабым голосом попросила Рейчел. — Пожалуйста, останься со мной.

Он заколебался. Никогда еще она не выглядела столь желанной. Но сейчас ей это было надо меньше всего. Он сомневался, что сможет сдержаться, если останется. С другой стороны, превращение Стивена Эймса в отбивную должно было помочь облегчить тяжелый груз отчаяния, который он последнее время постоянно таскал в себе.

Опустившись перед ней на колени, он приподнял ее лицо за подбородок и сказал, щекоча большим пальцем ее нежную кожу:

— Я должен. — Ему до боли хотелось поцеловать ее, коснуться этих сладких мягких губ, которые он не успел как следует распробовать. Но убрал руку и поднялся в полный рост. — Я скоро вернусь, — и вышел.

Вокруг Рейчел разливалась тишина, но благотворная, а не пугающая. Крепче сжав в руке высокий холодный бокал, она поднесла его к губам и решительно сделала большой глоток. Огненная жидкость хлынула ей в горло, вызвав приступ судорожного кашля. Она не ожидала, что будет так сурово.

Наклонившись, она поставила бокал на пол. И это вдобавок к тому, что Стивен Эймс весь вечер вливал в нее ромовый коктейль, который грозил окончательно растопить мозг! Невероятно, сколько событий произошло за последнюю неделю. Чтобы переварить их, требовалась ясная голова. Обретения, потери, кровосмесительная страсть, ложь, гнев, обида, не говоря уже об ужасах воздушных перелетов, подводного плавания и боли от ожогов, — все это разом обрушилось на нее. В завершение ее чуть не изнасиловал пьяный плейбой, который был ей заведомо не пара. И во всем виноват Бен О'Хэнлон. Когда он вернется, проучив Стивена Эймса, она ему так и скажет. Признаться, мысль о том, как Бен дерется со Стивеном Эймсом, доставляла ей удовольствие. Она только надеялась, что Бен побьет Стивена, а не наоборот. Подтянутый и мускулистый Стивен был на десять лет младше Бена. Но ему определенно не хватало той жестокости, которая в изобилии имелась у Бена. «Той самой жестокости, которая позволяла ему снова и снова лгать», — напомнила она себе. Может быть, было бы неплохо, если бы Стивен Эймс пару раз врезал по цели, прежде чем Бен окончательно его уложит.

Вздохнув, Рейчел растянулась на диване. Усталость и грусть овладели ею. Откровенно говоря, она слишком много выпила, чтобы перебираться к себе. «Достойная племянница Харриса Чандлера», — подумала она. Интересно, что скажет Бен, когда придет и увидит ее здесь. Это было откровенное искушение, которому Рейчел не в силах была сопротивляться. Имей она хоть каплю благоразумия, она бы встала и кое-как добрела до своей комнаты. Но где было ее благоразумие всю последнюю неделю? И стоило ли создавать прецедент?

Вокруг была ночная тишина. Она лежала, вслушиваясь в ее звуки — вскрики ночных птиц, шорох пальм, шепот прибоя на темном пляже. К немалому ее удивлению, ей нравилось лежать вот так и ждать Бена. Не было ни тревоги, ни обиды в ее ожидании. Лишь глубокая уверенность, что он придет. Вернется к ней. И она, счастливо вздохнув, уснула.

Когда Рейчел открыла глаза, было совсем темно. Темно и тихо. Даже вездесущие ночные птицы, казалось, угомонились и уснули. Приподняв голову, весившую не меньше тонны, она взглянула на светящиеся часы у кровати и вздрогнула. Никогда в жизни ей не было так холодно, одиноко и тоскливо. Часы показывали двадцать пять минут третьего. Глубокая ночь. Она с тихим стоном отчаяния уронила голову на подушку. И только потом до нее дошло, где она находится. И во что одета.

Последнее, что ей запомнилось, — она лежит на диване в порванном платье, сильно нетрезвая, и блаженно ожидает, когда вернется защитник ее чести, чтобы бесстыдно предать эту честь немного помятому победителю.

Очевидно, у Бена были другие планы, куда не входило спать с Рейчел Чандлер. Должно быть, он принес ее сюда — в ее спальню, не свою. Он даже переодел ее в легкую ночную рубашку. И удалился.

Она резко села, полностью проснувшись от охватившего ее бешенства. Тоненький голос в глубине сознания говорил ей, что он просто не хотел пользоваться ее беспомощностью, ведь целый день она держалась с ним подчеркнуто враждебно… Но она не хотела ничего слушать. Она любила его, хотела его и нарочно подстроила все так, чтобы он отнес ее к себе в постель. А он не отнес!

Отбросив тонкое одеяло, она топнула босыми ногами об пол. Нелогичность такого поведения ее нисколько ее смущала — в тот момент она была выше логики. Бен О'Хэнлон отверг ее предложение любви, эффектно швырнув его обратно ей в лицо. И она не будет лежать и тихо скулить в подушку. Она ему отомстит.