— А мэтр Ионах не имеет воинской практики? — вырвалось у Шемаса, прежде чем он успел осознать свою дерзость. Принц крови проявил неслыханное внимание к простому солдату — принял участие в судьбе его дочери — маленькой гордячке, покусившейся на родного сына принца! Его Высочество направлял Шемаса к могущественной волшебнице, а ему этого показалось мало — он захотел иметь дело с самим легендарным вожаком Старых! Шемас не удивился бы, прикажи сейчас Конар отстегать его плетьми. Но тот спокойно покачал головой.

— Ваша дочь может обучаться только у женщины. Дело в том, что маг, обучающий ученика противоположного пола, подвержен сильному плотскому желанию. И это не зависит от зрелости подопечного. Конечно, мы всецело доверяем мэтру Ионаху и любому из Старых Магов. Но это было бы несколько негуманно по отношению к ним, согласитесь! Леди Лассира — сильная волшебница. Надеюсь, ваша леди… Калема, если память не изменяет мне, не будет против?

— Калема не леди, — быстро сказал Шемас. Выдавать себя за особу знатного происхождения и вступить в брак с дворянином каралось смертной казнью. Конар поднял бровь.

— У нее благородные черты лица. Она бастард?

— Да, милорд. Ее отец — зандусский аристократ. Мать — славийская белошвейка.

— Ваша дочь — бастард во втором поколении… — проговорил принц. — Значит, на ней ваш род прервется. Она и ее будущие братья и сестры — последние носители вашего имени. Их гены пусты. Вы не единственный в роду?

— Средний из трех братьев. Мой род не угаснет со мной.

— А вы сами? У вас никогда не будет внуков, если вы останетесь со своей нынешней женой. Это не причиняет вам боли?

— Я люблю Калему, — просто ответил Шемас. Обычно он испытывал раздражение и даже злость, когда кто-то заводил эту тему. Но вопросы принца звучали мягко и доброжелательно. Он спрашивал не затем, чтобы уязвить Шемаса, а чтобы понять. — Внуки? Было бы хорошо иметь внуков, но не настолько, чтобы отказаться от Калемы. Боль? Я терплю боль постоянно. Боль вины за то, что сделал с Калемой, когда наш полк взял Хамис. Сию боль мне не избыть до конца моих дней, милорд. Для другой боли в моем сердце не остается места.

— И все же попытайтесь простить себя, — мягко посоветовал принц. — Люди меняются. Вы уже не тот солдат, что сотворил насилие над беспомощной пленницей. Я наблюдал за вами обоими во время работ. Вы — любящий муж и отец. Ваша боль только отравит существование вам и вашим любимым людям.

— Это я, милорд. Я сам пытался убедить себя, что я изменился. Калема твердит мне то же, чтобы утешить. Но солдат, который учинил зверство над Калемой, жив по сию пору. Его чувства никуда не делись. Они идут бок о бок с моей любовью к ней и дочери.

Принц наклонил голову, внимая Шемасу.

— Н-да, жаль, что так вышло…

— Мне тоже жаль, милорд. Но даже Придворный Маг, да не вырвется его душа из преисподней, не смог бы изменить прошлого.

— Вы правы. Именно поэтому я и советую вам простить себя. Но я имел в виду другое. Жаль, что ваша супруга не дворянка. У Меаны не уцелело ни одной фрейлины. Когда я увидел ле… монну Калему, сразу обрадовался, что нашел подходящую кандидатуру. Жаль… Впрочем, возможен иной вариант! Камеристке Меаны за семьдесят. Она чудом уцелела, когда погибло столько молодых полнокровных девушек! Это выглядит как несправедливость Создателя, согласитесь!

Шемас осторожно улыбнулся, не желая более явно поддакивать еретическим высказываниям.

— Меана держит Лоду исключительно из сострадания — не прогонять же давнюю и преданную служанку! Но всю работу выполняет сама. Если бы ваша жена согласилась стать помощницей Лоды, Меана была бы счастлива.

Когда Шемаса назначили в королевскую гвардию, он сбился с ног, чтобы найти во дворце место для Калемы. Он был готов пристроить ее даже на кухню, хотя офицерская честь пострадала бы от сожительства с кухаркой. Калему приняла горничной одна из фрейлин супруги министра путей. И министра, и его супругу, и большую часть фрейлин со служанками унесло в Ледовитый Океан потоком возрожденной Иртел. Раньше должность камеристки принцессы крови была великим почетом и пределом мечтаний. Теперь сам Шемас оказывал услугу высокородному Конару, разрешая жене стать камеристкой леди Меаны.

Шемас вспомнил все, что слышал о судьбе принца и его родных. Его нельзя было назвать ни счастливцем, ни страдальцем. Гелламу, загородное поместье, где жили его родители, испепелило Сожжение. Личный маг при дворе старшего лорда Гелла переоценил свои силы. Он растянул защитный кокон слишком широко. Кокон не удержался, и багрово-черное пламя накрыло замок вместе с его самонадеянным защитником. Престарелые лорд и леди Гелл расплавились в стенах родового гнезда. Во дворце утонул младший брат принца. За полгода до того он получил должность пажа у Отона. Пареньку не исполнилось и семнадцати.

Но жена и сын Конара выжили. Многие завидовали и этому. Если в Сожжении погибали и выживали целыми семьями, то Потоп забирал жертвы поодиночке. Иртел сделала бобылями сотни семейных людей.

Принц поднялся, и Шемас тут же вскочил.

— Я отведу вас к леди Лассире, чтобы она смогла немедленно уделить вам время. Не стоит затягивать. Пробуждение магического дара в столь раннем возрасте может быть опасно. И, капитан… Не смотрите слишком пристально на волосы волшебницы.

— Милорд?

— У леди Лассиры осветленные волосы. Вы знаете, кто в королевстве красит волосы в белый цвет.

Шемас позволил себе ухмылку. Волосы осветляли шлюхи.

— На Меркане так делали Белые Бестии. Отряд наемников, где служила леди Лассира. Еще они наносили татуировку на левое запястье. Она очень резка с теми, кто пытается поддеть цвет ее волос. Я предупреждаю вас заранее, чтобы вы не выпучили глаза, увидев ее.

Принц отыскал волшебницу в Магической Канцелярии, в бывшем кабинете Придворного Мага. Поначалу Старые, как и остальные обитатели дворца, старались избегать зловещих апартаментов, но они оказались наименее повреждены огнем и водой, и суеверный страх был непрактичен. Магичка собственноручно уничтожила огнелицые гербы и заняла кабинет Кэрдана.

Лассира внимательно выслушала рассказ Конара. Когда тот закончил, она обратилась сразу к Шемасу, не сочтя нужным ответить что-то принцу хотя бы из вежливости. Шемас старательно не смотрел на волосы волшебницы.

— Это серьезно, капитан. Магический дар редко проявляется в столь раннем возрасте. И не приносит добра носителю и его окружению. Ребенку не достает осознанности, чтобы концентрировать и направлять силу. А сила неизбежно прорывается наружу — нередко в разрушительных формах. Ребенок с такими задатками должен находиться под неусыпным присмотром взрослого мага. Неплохого педагога, который умел бы не только контролировать выплески магической силы ребенка, но и общаться с ним на его языке, доносить, что с ним происходит…

— Смею ли я надеяться, что миледи окажет честь…

Лассира прервала его, засмеявшись.