К тому времени, как подруги добрались до дома, мужчины находились уже в состоянии тихого бешенства.

– Где вас носит?

– Куда вы запропастились?

– По делам ездили.

Но этот ответ еще больше распалил голодных мужиков.

– Какие такие у вас могут быть дела?

– Да? Откуда у вас дела?

– Интересно получается, – подбоченилась Леся, – значит, когда вы допоздна задерживаетесь, то это нормально и даже почетно. У вас ведь ДЕЛА! А когда мы немножко задержались, то наши делишки – это не основание, чтобы задержаться.

– Ваше главное дело – это ждать дома своих мужчин! – рыкнул Лисица.

– А ваше – не злить нас, когда нам предстоит готовить ужин, – парировала Леся и тут же спросила: – Вы есть-то сильно хотите?

– Хотим, – хором заверили ее мужчины. – Сильно.

Оно и видно.

– Вот тогда и помалкивайте! – строго велела им Леся. – А то ужина вам не видать как своих ушей!

Признав, что дебаты при подобном раскладе заведомо проигрышны, мужчины покорно убрались из кухни в столовую. Ну а подруги резво порубили салатик, кинули в закипевшую воду хинкали и порезали хачапури на порционные куски.

– Отлично! Они даже не остыли.

– Всегда бы так быстро справляться с готовкой.

Увидев такой ужин и услышав, что их еще ожидают хинкали, мужчины заметно повеселели и подобрели.

– Давно бы так, – проворчал Эдик неразборчиво, потому что рот у него был занят куском сырного пирога, который он первым схватил с тарелки.

– Сказали бы сразу, что мотались в наш любимый ресторанчик, мы бы вам и словечка не вякнули, – поддержал его Лисица.

После сытного ужина настроение у мужчин совершенно изменилось. Теперь можно было подступиться к ним и с просьбами. Но услышав от подруг, что им позарез нужно найти молодого мужчину в возрасте от двадцати до тридцати лет, носящего черную одежду с двумя молниями и отзывающегося на имя Леха, они оторопели.

– Немногого же вы хотите от нас.

– Но что вам стоит?

– Условия для решения этой задачи слишком малочисленны. Добавьте что-нибудь еще.

Девушки покачали головами.

– Больше у нас пока что ничего нет.

– Ну, вот когда будет, тогда и приходите.

– Но покажите хотя бы список нацистских организаций у нас в городе.

– Эта информация строго секретная, – хмыкнул Лисица.

– Кому ты это рассказываешь? Наверняка у вас есть и имена участников, и их фотографии.

– Ну, может, и есть.

– Покажите! Леся видела этого человека в лицо, она сумеет узнать. У нее прекрасная зрительная память.

Леся польщенно улыбнулась словам подруги и не стала уточнять, что память у нее прекрасная, а вот способности далеко не экстрасенсорные. Да, она видела парня в кепке, но рассмотреть его физиономию под ней не смогла. И все же за неимением лучшего плана она подсела к компьютеру, включенному для нее Лисицей. И вскоре перед ней замелькали лица – мужские и женские, красивые и не очень, молодые, старые, бородатые, усатые и прочие.

Вглядываясь изо всех сил в этих людей, Леся с ужасом понимала, что почти каждый двадцатый кажется ей либо похожим, либо очень похожим на того подозрительного типа, которого она видела сегодня утром у дома пострадавшей Лены.

Прошло около часа. Леся все также сидела у компьютера. От напряжения у нее стали слезиться глаза, она уже не могла разобрать отдельных лиц, они все стали сливаться перед ней в одно бесформенное цветовое пятно. Она очень старалась, в каждого персонажа всматривалась подолгу, но так и не смогла определить, есть ли тут тот самый молодой человек, который был ей нужен.

Кира подошла к подруге и заметила:

– Ты устала.

– Есть немного.

– Так отдохни. Тебя же никто не гонит.

Кира сбегала на кухню, принесла салфетку, смоченную холодной заваркой – лучшим домашним средством от усталости глаз, – и дала ее Лесе.

– Приложи к глазам.

Леся откинулась на спинку кресла, приложила салфетку к лицу и блаженно закрыла глаза. Но и тут ей не удалось отдохнуть. Противная физиономия в кепке и очках тут же возникла перед ее мысленным взором. Леся попыталась прогнать морок, раз, другой, третий… Бесполезно. Развеявшись словно дым, проклятый тип вновь появлялся перед Лесей. Он как будто бы издевался над ней. И смирившись с тем, что ей не удастся от него избавиться, Леся решила хорошенько его рассмотреть.

Так, что же она помнит. Лица было под кепкой и очками почти не видно. Но тело, руки, ноги… Они были худыми и длинными. И на правой руке, которую он поднес к лицу, словно закрываясь от Леси, была татуировка в виде…

– Кира! – внезапно вскочила на ноги Леся.

Сделала она это так резко, что Кира, которая осторожно несла подруге на подносе ромашковый чай, вздрогнула, чайная чашка взлетела вверх и, прежде, чем Кира успела ее поймать, приземлилась на ковер. Ромашка немедленно разлилась, а чашка покатилась по мягкому ворсу в угол комнаты.

– Ты чего? – возмутилась Кира. – Я же чай из-за тебя пролила.

– Подумаешь, чай! Тоже проблема. Высохнет!

Леся была еще потому так безмятежна, что ковер в гостиной был густого желто-сливочного цвета, так что разлившаяся ромашка не причинила ему сколько-нибудь заметного вреда. Ну, в одном месте нежная желтая поверхность чуточку потемнела. Но когда влага впитается и высохнет, можно не сомневаться, ковер останется практически в первозданном виде. Да и чашка никакого ущерба не понесла. Спокойно укатилась себе в уголок, откуда Кира извлекла ее совершенно целенькую.

– Ты зачем так кричала?

– Я вспомнила! У этого типа на руке была татуировка!

– Татуировка?

– Да.

– И какая?

– Звезда! Пятиугольная звезда, острием вниз.

– Перевернутая пентаграмма? – задумчиво пробормотала Кира. – Ты уверена?

– Уверена! Но это еще не все. Под пентаграммой были цифры!

– Какие?

– Три шестерки.

– Это же число сатаны, число зверя, – заметила Кира.

– Вот именно! И ты знаешь, кто может сделать себе такую татуировку!

И так как Кира молчала, Леся воскликнула сама:

– Этот парень совсем не нацист, как мы подумали вначале, он хуже, он – сатанист!

Кира присвистнула.

– Не слишком ли много на одного тощего доходягу? Возможно, он просто придурок, который для устрашения окружающих лепит на себя все без разбора? Если поискать хорошенько, то на нем мог найтись и знак якудзы или еще чего-нибудь в этом же роде.