– Помню, как не помнить. Только там Ева была другая, расчетливая такая дрянь.

– Богема, – страдальчески поморщился Андрей. – Чего ты хочешь? Я тут недавно делал серию статей про современный театр, так до сих пор как вспомню, так вздрогну!

– Спектакли настолько впечатлили? Или, наоборот, не впечатлили?

– Люди впечатлили. О чем ни спрашивай, все переводят на происки и интриги. А мне, понимаешь ли, заказали позитивный цикл, потому что актерские дрязги давно уже никому не интересны. Так этот позитив пришлось буквально по крупицам собирать, будто золото намывал из песка.

– Это тебе просто не повезло, – заметил Александр. – Я, знаешь ли, тоже имею знакомства в этой среде и должен тебе сказать, что богема богеме рознь.

– Ты не сравнивай меня и себя! – махнул рукой Андрей. – К тебе они приходят и начинают восхищаться: «Ах, волшебник вы наш, доктор Золотые Руки!» А мне говорят: «Вам будет интересно знать, за что Икс дал роль Игреку.» – и пошло-поехало! Но вернемся к Еве. Я что пытаюсь до тебя донести? Мысль о том, что человек может оставить все документы дома не только в том случае, когда обзавелся другими, но и в том случае, когда отправляется на какую-то опасную встречу.

– Опасную? – переспросил Александр.

– Опасную, – повторил Андрей. – Такую, в ходе которой могут отобрать документы или, скажем, обыскать, а ты не хочешь, чтобы о тебе узнали всю подноготную, вплоть до места регистрации и группы крови. Вот и оставляешь все документы дома.

– Ну, такое может у тебя случиться, – возразил Александр, – в ходе какого-нибудь журналистского расследования. А Еве-то с кем встречаться в опасном формате? На собеседованиях, что ли? Извини, Андрей, но эту версию я могу принять лишь теоретически. Практически она выеденного яйца не стоит!

– Бывшие хозяева, – лаконично ответил Андрей и замолчал, ожидая реакции Александра.

– Но с ними вроде бы все вопросы закрыты, если Ева смогла спокойно улететь из Таиланда, – не очень-то уверенно сказал Александр. – И она сама говорила, что все в порядке.

– Сказать можно все, что угодно, – Андрей поднял свой бокал. – Давай выпьем за то, чтобы в нашей жизни было бы поменьше тайн.

– Но не так, чтобы совсем не было, – уточнил Александр, поднимая свой бокал. – Иначе жизнь станет слишком пресной.

– Какое количество тайн оптимально? – спросил Андрей, поставив бокал на стол. – Одна в месяц? Одна в год? Одна в неделю?

– Одна в день, – отшутился Александр, – но такая, чтобы к вечеру ее можно было раскрыть.

Под кофе, который пили в гостиной, снова заговорили о Еве.

– Почему ты не допускаешь шантажа? – горячился Андрей. – То, что Еву отпустили на все четыре стороны, еще ни о чем не говорит! Разве нельзя отпустить, а потом шантажировать! Представляю, сколько у них набирается компромата на каждую девушку!

– Мужчины там тоже работают, – зачем-то сказал Александр.

– И на них тоже набраны тонны компромата! – убежденно сказал Андрей. – А если компромат есть, то им непременно кто-то воспользуется. Пусть даже не главный босс, а кто-то из его подручных. Тайком, главный ничего и знать-то не будет. Почему ты не допускаешь такого варианта?

– Хорошо, – согласился Александр. – Давай допустим, что с ведома главного босса или без его ведома Еву пробуют шантажировать. Но за что они могут ее зацепить? На чем прижмут? Ева не политик, не дочь политика и не жена политика. Она вообще не какая-нибудь публичная личность, дорожащая своей репутацией. Более того, она не особо-то скрывает, чем занималась в Таиланде.

– Да, – согласился Андрей, – мне сама сказала, через пять минут после знакомства. А ты, прошу заметить, друг закадычный, говорил обтекаемо – «одна моя знакомая, вернувшаяся в Москву после работы в Таиланде». А какая именно была работа, ты мне не сказал!

– Это Евина жизнь и Евино дело, – ничуть не смутившись, ответил Александр. – Захотела – сказала, а я не считаю нужным выдавать чужие тайны и обсуждать с посторонними подобные обстоятельства. Даже со своим лучшим другом. Ты уж прости.

– За то и люблю, – улыбнулся Андрей. – Саша Берг – человек-скала!

– Гора, – поправил Александр. – «Берг» по-немецки «гора», если ты еще не выучил.

– Скала! – не унимался Андрей. – Глыба! Матерый человечище!.. Слушай, дорогой, сколько к тебе надо подлизываться, чтобы получить еще одну чашку кофе? Хочешь, я скажу, что ты – Паганини в хирургии?

– Скорее уж Страдивари, – заметил Александр, вставая с дивана. – Паганини был музыкант, а Страдивари – мастер. Хирург ближе к мастеру.

– А кто из врачей ближе к музыкантам?

– Психиатры, – не раздумывая, ответил Александр. – Они даже некоторых пациентов музыкой лечат.

Проводив Андрея, Александр долго думал над тем, как можно было бы шантажировать Еву, чем ее можно было запугать? С одной стороны, Андрей прав, с учетом бывшей Евиной профессии шантаж вполне мог иметь место. С другой – Еве незачем было бояться огласки. Она даже бойфрендом, кажется, не успела еще обзавестись. Да и если бы таковой появился, вряд ли бы стала скрывать от него свое прошлое. Более того, судя по проскочившим несколько раз фразам, Ева гордилась тем, что сумела преодолеть все испытания, выпавшие на ее долю, гордилась своим жизненным опытом и своим упорством.

Могла бы быть действенной угроза рассказать о Евином прошлом ее будущим работодателям? Нет! Можно подумать, что Ева собиралась устроиться на работу в школу или в какую-нибудь высокоморальную контору, озабоченную прошлым своих сотрудников. Помощник дизайнера, администратор, менеджер по продажам – вот ее вероятные профессии, профессии, в которых больше значения придают деловым качествам, а не биографии.

Могла бы Ева бояться того, что ее родители узнают какие-то подробности из ее прошлого или, скажем, увидят какие-то компрометирующие фотографии? Навряд ли. Что ей до родителей? Что родителям до нее? Даже в столь печальной ситуации есть какие-то преимущества – если отношения с родителями сложились по принципу «хуже некуда», то можно не бояться огорчить их своим поведением. Если подумать, то плюсы можно найти во всем.

Во время своей работы Ева могла совершить какое-то преступление? Да, она, скорее всего, нарушала какие-то местные законы. Налоги явно не платила, может, не регистрировалась как положено. Интересно, а проституция в Таиланде официально запрещена или разрешена? Впрочем, без разницы, потому что нарушением тайских законов можно шантажировать в Таиланде, но не в Москве, тем более что Ева явно не могла совершить чего-то такого, чтобы тайские власти стали добиваться ее экстрадиции. Не убийца же она, в конце концов! Видно же человека, особенно если есть время хорошенько к нему приглядеться.

Что же тогда? Почему Ева оставила документы у тетки и взяла с собой только часть вещей? Меньшую часть. Почему оставила, как выразилась тетка, цепочки-сережки? У нее вроде бы немного было украшений. И самый главный вопрос – где она пропадает до сих пор? Что с ней произошло? Что происходит?