— Сейчас на него давят, — сказал отец, — будь с ним помягче. У Нэнси теперь никого не осталось, кроме него; бабушка, по твоим словам, была для него второй матерью.

— Да и Нэнси, должно быть, страшно переживает, — заметила мать Джейн. — Когда умирает твоя мать, возраст и обстоятельства не играют значения: мать есть мать.

Перед отъездом в Айова-Сити Эрик заехал к ней в Олд-Ньюпорт. Это было его первое возвращение в родные пенаты за четыре месяца. Он даже немного подзабыл, каким красивым был их дом. Они обнялись. Как это прекрасно — снова видеть его дома, чувствовать его неповторимый запах!

— Маленькая моя… — сказал ей Эрик тоном, в котором чувствовалось волнение, любовь и страх ее потерять.

Они долго разговаривали. Джейн снова попросила у него прощения за свои срывы — ссоры, истерики теперь принадлежали прошлому. Все можно решить с помощью одного слова «трудно». Им необходимо приспособиться к новым обстоятельствам, к жизни на два города, между которыми пролегли тысячи километров, и где каждый из них активно занимался профессиональной деятельностью. Эти десять дней, проведенные в Портленде, мало что изменили. Эрик тоже признал, что его мать стала очень властной. Но теперь все наладится.

После отъезда Эрика Джейн закрутилась в водовороте служебных обязанностей. Ее секретарша Мэри в конце января ушла на пенсию. А новая — приятная индианка лет сорока — не больше чем Джейн, знала, что нужно делать, и сидела в ожидании указаний.

Джейн действовала скорее вслепую, постоянно боясь совершить ошибку, которая повлекла бы за собой серьезные последствия. Она поделилась своими опасениями с Бронзино, но тот лишь пожал плечами и посмотрел на нее со скучающим видом: не он же руководил учебной частью. Разговаривая по телефону с Эриком, Эллисон или своими родителями, Джейн только и делала, что рассказывала им о каких-то мелких проблемах, которыми были теперь заполнены все ее дни и даже сны. Просто какая-то административная машина, прямо с утра составляющая список того, что нужно сделать за день, а вечером с удовольствием мысленно вычеркивающая из него все, что сделано. В конце марта Джейн провела неделю в Айове. На этот раз уже она не хотела заниматься любовью, так как могла думать лишь об окончательном варианте бюджета и о программе подготовки дипломников, которую ей нужно было представить по возвращении, — прямо-таки китайская головоломка, для решения которой требовалось часами говорить по телефону. Следуя букве закона и инструкциям Бронзино, она должна была удовлетворить запросы каждого, в противном случае у нее появились бы враги.

Когда двадцать шестого апреля Джейн вошла в свой кабинет, Роза уже положила ей на стол проект бюджета и записку с просьбой просмотреть его как можно быстрее. Джейн села и, протерев глаза, машинально пробежала первую страницу, где уже была ошибка: секретарша, размечтавшись, напечатала «Hot kiss» вместо «Hotchkiss». Джейн настолько устала, что у нее даже не было сил улыбнуться. Она делала правки на десятой странице, когда в дверь постучали.

— Войдите.

Хрупкая молодая женщина с испуганным взглядом и длинными черными волосами, обрамлявшими ее красивое лицо, робко приоткрыла дверь.

— Я не помешаю? Может, зайти попозже?

— Нет-нет, Кристина. Входите, присаживайтесь.

— Роза сказала, что осенью у меня не будет группы, — выпалила она дрожащим голосом, так и оставшись стоять на полпути от двери до стола.

— Да, мне очень жаль. Но языковых групп действительно не хватает: все аспиранты последних курсов оказались в таком же положении.

У Кристины задрожали губы. Она разрыдалась, закрыв лицо руками.

— Что же мне делать? Что же мне делать?

Встав из-за стола, Джейн как-то неловко похлопала ее по плечу.

— Не переживайте. Я не сомневаюсь, что вы что-нибудь найдете.

Вся в слезах, Кристина выбежала из кабинета. Первым желанием Джейн было позвать ее. Но для чего? Чтобы сказать, что у них нет для нее работы? Приоритетный и беспристрастный список был составлен Бронзино и Мак-Грегором. Джейн, которую все считали именно той, кто отбирал у аспирантов последние средства к существованию, на самом деле не обладала никакой властью, — она лишь выполняла распоряжения.

Закрыв дверь, Джейн снова уселась за стол, чтобы закончить проверку бюджета и разобрать корреспонденцию. Бумаги из ректората и деканата, которые она не успела прочитать и не осмелилась выбросить, скопились на левой половине стола. Рекламные проспекты видеофильмов на французском языке с красным штемпелем «срочно» полетели в корзину с мусором. Когда Джейн заметила желтый конверт со штампом издательства Стэндфордского университета, ее сердце сильно забилось. Она не строила иллюзий. Еще никогда хорошие новости от издателя не приходили по почте. С трудом сдерживая дыхание, она разорвала конверт: «Сожалею…». Всего четыре строчки. Типичное письмо: в настоящее время рукопись не представляет интереса для издательства. Она выдвинула ящичек с правой стороны стола и положила конверт в папку «Издатели», в которой находилась уже целая коллекция подобных писем. Пятнадцать издательств дали отрицательный ответ после прочтения резюме ее книги, и только трое попросили выслать им рукопись. На прошлой неделе пришел отказ из Пенсильвании. На Стэндфордский университет, который издал работы четырех ее коллег, Джейн возлагала самые радужные надежды.

«Сожалею», — сообщал ей издатель. «Сожалею», — только что сказала она Кристине. Какое холодное слово! Оно, как кинжал, медленно вонзается в самое сердце. По сравнению с Кристиной ей повезло больше: у нее есть муж, и он работает. Она поедет в Айову, чтобы жить вместе с ним. У них будет двое детей. Они купят себе дом и более просторную машину. А когда-нибудь она станет заведующей кафедрой на факультете французского языка в университете Айовы.

Телефонный звонок прервал ее мысли. Джейн подняла трубку. Звонила Роза, чтобы сообщить, что Бронзино желает с ней встретиться.

— Прямо сейчас?

— Да, он ждет вас в своем кабинете.

У Джейн было смутное предчувствие. Идя по коридору, она терялась в догадках: не ошиблась ли она в расчетах, составляя бюджет факультета? А может, допустила ошибку, которая будет стоить факультету тысячи долларов? Если только Бронзино посмеет ее упрекнуть в чем-либо, она скажет этому старому эгоисту все, что о нем думает. Джейн постучала в дверь.

— Войдите.

Бронзино сидел за огромным письменным столом. Взглянув на нее из-под очков с узкими, прямоугольными стеклами, он приветливо улыбнулся.

— Поздравляю, Джейн. Тебя берут на ставку Четыре рецензента дали блестящий отзыв о твоей книге: на факультете решили оказать тебе доверие, не дожидаясь, пока ты заключишь договор.

Из-за страшной усталости Джейн ничего не почувствовала и только пристально продолжала смотреть на Бронзино.

— Ты имеешь право взять творческий отпуск на полгода уже в январе. Дон объяснит, как его оформить. Извини, но мне нужно срочно сделать несколько звонков до начала собрания.