– Блин! Было не до завещания! Артемка, работа, черт, я об этом вообще забыла! – Юля оставила березу в покое, пошла дальше. – И что – теперь у меня никаких прав?

– Боюсь, что нет. Квартиру наследует самый близкий родственник, то есть дочь. А кто эта дочь, кто ты, какая там у вас история – никто в нашем суде не будет разбираться. Измотаешь все нервы, потратишь кучу времени и ничего не получишь.

Юля кивнула.

– Значит, у меня теперь нет квартиры. Нет бабушки, нет квартиры. Давай что-то третье, а то мне мало. Я чувствую, должно быть что-то третье.

Мишка вздохнул – в этот момент он убить себя был готов за эти бессмысленные глупые вздохи.

– Что, правда есть третье? – У Юли задрожал голос.

– Нет, – опять вздохнул Мишка. – Третье заключается в том, что можешь сказать Артему: мол, согласна насчет несправедливого суда.

– А что, в других странах справедливый? – Юля остановилась у дуба.

– Не особо, я думаю.

– Неужели все это по-настоящему? – Юля сглотнула, но не заплакала. – То есть я понимаю, что все это происходит. Но я не верю, что все это происходит.

– Мне ужасно жаль бабу Раю…

– Да я не про нее! Ну нет, это горе, но на самом деле она была в таком состоянии, что… Сейчас меня больше всего беспокоит Артемка. Ты думаешь, это может оказаться какой-нибудь глупостью? Ну, ерундой? Ну, из разряда подросток заигрался?

– Не знаю, – честно ответил Мишка. – Нет, ну, конечно, все может быть, но давай просто не надеяться на то, что все окажется ерундой и легко разрешится.

– Но ты сам сказал, что он вернется, а ты всех засадишь.

– Да, – Мишка в сотый раз вздохнул, – мы постараемся, чтобы так и было.

Юля смиренно кивнула.

– Я плохо подготовилась. Вообще не подготовилась практически. Я не знаю, где взять информацию. По телевизору показывают какую-то фигню, в Сети – я тебе говорила, я искала, но не нашла. Может, я плохо умею искать. По радио тоже одна фигня. Знаешь, я не совсем дура. – Юля вдруг задрала подбородок и посмотрела на Мишку сурово.

– Я никогда и не…

– Нет, подожди. Ты подумал, что я дура, когда я тебе сказала про сантехника из сериала. Ну помнишь, мы обсуждали…

– А-а-а… Да… В смысле – нет, я не считаю тебя дурой. Просто пример был неудачный. Ну ты сама понимаешь, что сантехники не самая большая проблема российской жизни.

На ветке закаркала ворона. Юля подняла голову, спокойно сказала: «Заткнись». Ворона послушалась.

– На самом деле пример удачный, – Юля склонила голову чуть набок, – потому что вот я смотрю фильмы, сериалы… Нерусские… А еще я недавно была в Испании, представляешь? И… ну я же вижу, что жизнь там другая. Наверное, там тоже разные серьезные проблемы, но выглядит по-другому. Выглядит намного лучше. Я не могу этого объяснить, я не знаю, что мы делаем не так, но у нас все выглядит плохо, а у них – в загранице – хорошо, намного лучше. Выглядит. Это неспроста. И если у них круассаны вкуснее, может, у них и сантехники трезвее? Я никогда не ела таких вкусных круассанов, как в Испании.

– В больших городах, наверное, есть, – опешил Мишка.

– Барнаул довольно большой город. Новосибирск большой город. Я была, ты был, таких круассанов, как в Испании, там нет. Уверена, за этими круассанами что-то стоит.

Вечером ужинали и пили чай втроем с Андреем. Юля вспоминала бабушку – забавные истории из своего детства. Говорила о том, какой у бабы Раи был железный характер, какая воля. В отличие от многих, она прожила насыщенную яркую жизнь, дожила до старости, любила своих детей, а дети любили ее. По крайней мере, Юля и Артемка. Алена, конечно, тоже любила. Просто она – мать – несчастная дура, но и она любила по-своему. В молодости бабу Раю очень уважали коллеги, она привыкла командовать, она все умела, все-все: от блинов до покраски дома. Она весь дом слепила своими руками. Она и обои клеила, и оформляла все, всегда хотела, чтобы было красиво и уютно. А если бы надо было построить дом, она бы и построила с нуля. Такая у нее была энергия, никогда не болела. И столько пережила.

– Не бывает бессмертных людей. Если дожил до старости и позади осталась яркая, интересная жизнь, то смерть – это конец отличного пути, правда? – сказала Юля.

* * *

В М. Юля остановилась у Мишки, потому что в квартиру, которая ей больше не принадлежала, она совершенно не хотела возвращаться. Там жили сплошь дурные воспоминания. Ровным счетом ничего хорошего там не произошло. Всю вторую половину дня Юля просидела на могиле у бабы Раи, поплакала, погуляла по кладбищу, рассказала мертвецам о том, что ее сыночек жив, рассказала бабуле о своем ожидании, пообещала всегда ей обо всем рассказывать. К вечеру занервничала. Никак не могла лечь спать, потом легла, но не смогла заснуть, потом стали сниться странные неприятные сны.

За завтраком Юлю слегка трясло, каждые три минуты наворачивались слезы. Она судорожно вытирала их салфеткой и силой впихивала в себя холодный йогурт, давилась, кашляла.

– Тебе плохо? – спросил Мишка.

Он энергично жевал ватрушку и старался на Юлю не смотреть.

– Снились неприятные сны.

– Какие?

– Что-то про озеро, про то, что я плыву… – Юля заплакала, взяла четвертую салфетку, стала сморкаться.

– Ясно.

Как-то сгорбившись, Юля вымыла посуду, не обращая внимания на Мишкино «да оставь», оделась в три слоя и встала у двери.

– Выходи. – Мишка показал на дверь, но Юля не шелохнулась.

– Пообещай.

– Что?

– Пообещай: что бы ни случилось, ты его не арестуешь.

– Я не арестую его, я это доказал, потому что никто в округе не знает о том, в какой он банде. Никто не знает, что он жив. Никто из моих коллег ничего не знает. Я всем вру. Ради тебя. Мне тоже тяжело. Так что поверь мне уже. Выходи.

По лесу шли медленно и осторожно, как будто навстречу опасности. Юля иногда останавливалась, что-то обдумывала, прислушивалась – то ли к деревьям, то ли к себе. Было не так холодно, как в прошлый раз по дороге к шаману. Облака на небе опухли от постоянного снега и дождя и устало смотрели вниз, не ожидая от судьбы ничего хорошего. Юля вглядывалась в небо, и впервые за всю жизнь оно казалось ей некрасивым, обыкновенным, даже пошлым.

Когда стали подбираться к домику шамана, Мишка сказал, что спрячется за деревьями и дальше не пойдет, чтобы Артем думал, будто она одна.

– Наверное, он хотел, чтоб я пришла одна.

– Наверняка. Но я не мог тебя отпустить одну. Мне и самому здесь не по себе. А вдруг с ним кто-то будет?

– И ты их арестуешь?

– Я… не… зна… ю! – произнес Мишка по слогам и со злостью. – Но на всякий случай у меня есть это. – Он показал пистолет.