— У нас здесь встреча со сводной сестрой Лизерль. Это столетняя женщина весьма хрупкого здоровья, однако я уговорила ее принять нас сегодня вечером. Будет присутствовать ее сын — он говорит по-английски, так что переводчик не потребуется.

— А Милева?

— О том и речь: надеюсь, что старушка выведет нас на след.

Эксперт — это человек, который совершил все возможные ошибки в очень узкой специальности.

Нильс Бор[33]

До встречи с Tea Кауфлер, столетней сводной сестрой Лизерль, оставалось еще четыре часа. Мне удалось вытянуть из Сары информацию только о разговоре с сыном пожилой родственницы: француженка посулила ему финансовую компенсацию за беспокойства от нашего посещения дома старушки, каковое состоится в 20.30.

Покинув таверну, моя соратница по безумному приключению снова сделалась холодной и недосягаемой. Она как будто обдумывала сценарий вечернего разговора.

Я был слишком утомлен из-за недостатка сна и избытка спиртного, а потому решил не бороться за доброе расположение Сары и скоротать вечерок в одиночку, погулять по центру города. Я зашел в книжный магазин и приобрел в иностранном отделе карманное издание «А Short History of Nearly Everything»[34]— научно-популярного эссе одного английского журналиста.

Меня заинтересовала глава «Вселенная Эйнштейна». В ней содержалось несколько курьезных эпизодов, которые в других книжках мне на глаза не попадались. Самым забавным был, несомненно, рассказ о том, как Эйнштейн достиг всемирной славы. Речь шла об одной ошибке, имевшей место в 1919-м, за два года до присуждения Нобелевской премии.

По-видимому, все началось, когда газета «Нью-Йорк тайме» пожелала устроить интервью с ученым и отрядила для этой цели свободного на тот момент корреспондента, некоего Генри Крауча, отвечавшего в газете за секцию гольфа. Этот человек не имел никакого представления о физике, поэтому из интервью получилась полная белиберда. Особенно сильно выстрелила новость о том, что Эйнштейн уже нашел достаточно смелого издателя, готового опубликовать его книгу, «понять смысл которой сумеет лишь дюжина ученых во всем мире». Не существовало ни такой книги, ни издателя, ни круга посвященных, но публика пришла в восторг от самой идеи. Сложное всегда выглядит заманчиво.

Затем в людской фантазии эта дюжина свелась к тройке, включавшей самого Эйнштейна и британского астронома Артура Эддингтона. Когда его спросили, так ли это, британец надолго задумался, а потом ответил: «Я пытаюсь сообразить, кто бы мог оказаться третьим».

Тут чтению положила конец голубая вспышка. В моем периферийном зрении как будто сработала система безопасности, я поднял голову по сигналу тревоги неестественно-голубого цвета.

И увидел ее.

Она двигалась стремительно и уже терялась в толпе прохожих, однако тугие голубые косички не оставляли поводов для сомнений. Это была Лорелея, следившая за всеми моими передвижениями. Не знаю, кто ее послал и какая роль отводилась ей в этом сюжете, но определенно именно она преследовала меня в машине на ночной дороге.

Я бросил несколько монет на столик кафе, в котором читал «Краткую историю», и устремился вслед за девушкой, обходя встречных пешеходов.

У нее как будто выросли глаза на затылке — моя юная преследовательница сразу же ускорила шаг. Я заметил, как зачастили ее ноги в зеленых чулках и армейских ботинках, дорогу себе она прокладывала локтями.

Я чуть было не сбил с ног старичка, который послал мне вслед сербское проклятие, а Лора тем временем выбежала на проезжую часть и поймала такси. Девчонка запрыгнула в салон. Я появился как раз вовремя и наблюдал, как сорвалась с места машина с пассажиркой, приникнувшей к заднему стеклу.

Уже исчезая из виду в уличном потоке, Лорелея сложила три пальца в форме пистолета и два раза пальнула, пристально глядя мне в глаза. Я понял значение этого жеста: «Пиф-паф. Я тебя убью! Когда наступит срок, пистолет будет настоящий».

Новая встреча с Лорелеей, конечно же, помещала ее в разряд моих врагов. Поначалу она показалась мне взбалмошной девчонкой. Наши дороги пресекались дважды. Теперь мне стало ясно: Лора нас преследует.

Я не знал, кто ее подослал и что ей нужно, но сам факт того, что у пигалицы хватило духу остановить поезд на полном ходу, являлся доказательством готовности этой особы к нестандартным действиям.

Часа за два до назначенной встречи я заглянул в интернет-кафе, чтобы навести справки об этом чудовище с голубыми косичками. Вряд ли она назвалась мне собственным именем, однако я все же решил поискать и ввел в строку Google слова «Лорелея», «Цюрих» и «кабаре "Вольтер"».

Результат оказался таким же ошеломляющим, как и сам персонаж. По непонятной причине поисковая система вывела меня на страничку о лос-анджелесском клубе под названием «Part Time Punks» — «Панки на полставки». Слева на экране появился список песен, звучавших в этом зале с момента его основания. Мне пришлось опуститься в самые глубокие катакомбы нескончаемого перечня, пока я не затормозился на тринадцатом января прошлого года. В ту ночь в клубе выступала команда из Виргинии под названием «Лорелея». Они исполняли композицию «Inside the Crime Lab» — «Внутри преступной лаборатории», — что тоже не сильно успокаивало.

Я в любом случае продвинулся недалеко. Результаты поиска могли бы разве что приоткрыть психологию барышни, назвавшейся именем Лорелея.

Я не боюсь чего-нибудь не знать, не боюсь заблудиться в загадочной Вселенной, поскольку именно так и устроена наша реальность.

Ричард Фейнман[35]

Дом сводной сестры Лизерль находился за пределами города, на краю безлюдной рощицы с пересохшим прудом.

Вероятно, Tea являлась последней родной дочерью Елены Кауфлер, которая приняла на себя заботы о дочке своей подруги в ожидании свадьбы Милевы с Альбертом Эйнштейном. Последующие события были покрыты тайной, в которую я надеялся проникнуть сегодня же вечером.

Дверь нам открыл пожилой седовласый мужчина с простецкой физиономией, назвавшийся Милошем.

Он протянул для рукопожатия мозолистую крестьянскую ладонь и произнес на более-менее понятном английском:

— Мать ждет вас в гостиной. Не слишком утомляйте ее, сегодня она не в духе.

Еще в прихожей Сара протянула Милошу закрытый конверт. Хозяин сложил его надвое и, ни слова не прибавив, спрятал в карман своей куртки.