— У меня есть фонарик на телефоне, но ваш вариант намного удобнее. Мне не так часто приходится работать на глубине, — будто извиняясь, добавила я. — Но у меня есть экстерминатор.

— Мне всегда жаль применять его, — улыбнулся отец Питер. — Сущности такие же творения Создателя, как и мы.

Я не стала развивать эту тему, пусть мне было что сказать. Зыбкая почва для верного конфликта — милосердие служителей церкви и беспощадность полиции. Неважно, каково мое мнение лично. Отец Питер толкнул очередную хлипкую дверь и зажег фонарик.

Белое пятно поплыло по темным обшарпанным стенам. Один короткий шаг, а я словно переместилась во времени и пространстве. Ход в подземелье замка Ланарт был стар, вряд ли сюда часто спускались люди. Низкий потолок, каменная мелкая крошка под ногами, зябкий, влажный, как после дождя, воздух и соль.

— Здесь где-то выход к океану? — спросила я.

— Когда-то, еще после того пожара, про который я вам говорил, Ланарты сделали запасы воды. Иначе власти грозились закрыть замок. Да-да, вам может показаться странным, но здешние законы очень строги к пожарной безопасности. Это нынче все с оглядкой, — отец Питер покачал головой с несвойственным священникам осуждением. Но: что я знала о том, какие отцы церкви на самом деле? — Правда, вода быстро ушла, ее снова накачали насосами, потом еще раз, а затем и оставили это безнадежное дело… — Он махнул рукой. — Осторожнее, здесь придется немного пригнуться.

Я послушалась, как оказалось — вовремя. Коридор уходил вниз, я чувствовала, что мы спускаемся, ощущение давило. Не сущности были тому виной, а скорее скала, окружавшая нас. Мы находились в настоящей пещере — то, что свисало над моей головой, было то ли сталактитами, то ли сталагмитами…

— Отец, из этого разлома сущности расселялись в поселке?

— О да, — охотно ответил отец Питер. — Их тут полно в каждом доме. Может, они пришли и из других мест, но их давно передают по наследству.

— Им что, тесно в этом мешке? — Сущности не люди, друг другу они не мешают. С другой стороны, они точно так же могут найти место комфортнее для себя. И еще: тут печати.

Зато в поселке — постоянный сигнал мобильной связи. Сущностям так же приходится приспосабливаться к меняющемуся миру, как и всем. Но их количество в поселке нельзя считать активностью в полной мере, никто не называет экологической катастрофой внезапное нашествие комаров.

— А что… — я замялась, подбирая слова, и чуть не налетела на огромный сталактит — или сталагмит. Не выругалась я потому, что помнила — рядом со мной священник. — Я говорила с Джастином. Что за легенда, который тысячи лет? Как она связана с Ланартами?

Отец Питер указал рукой влево. Я замерла, полагая, что он показывает мне ответ, но это было всего лишь ответвление коридора.

— Направо тоже можно, но там скверная лестница, — объяснил отец Питер. — Легенда… Церковь относится к ним снисходительно.

— И я, но хотелось бы знать.

— Дух основателя рода…

Я не выдержала и рассмеялась. Смех отразился от стен гулким затухающим эхом, а я наконец разглядела, что чернота — след копоти от пожара.

— Да, понимаю, — отцу Питеру, как и мне, стало весело. — Раньше — да и не то чтобы обыватели так не считают сейчас — полагали, что призраки это духи. Так вот, дух основателя рода явится за тем, кто будет грозить этой династии… И гнев его будет страшен, он не уймется, пока не сотрет с лица земли и врага, и весь Керриг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Звучит непродуманно, — заметила я, на секунду остановилась и потерла пальцем стену. Копоть давно въелась, можно было и не пытаться. — Похоже, автор легенды был навеселе, когда ее впервые рассказывал.

Мы дошли до лестницы. При виде бесконечных ступенек, уходящих в нутро скалы, мне сделалось не по себе, но я смирилась. Это часть моей работы, и отец Питер знает что делает. Мне хотелось ему довериться, а разум протестовал против всего скопом.

— Легенды вообще обычно бессмысленны, — согласился со мной отец Питер. — А если вспомнить всю историю этой семьи и наложить ее на легенду, вы увидите, что каждый представитель рода Ланартов нервирует основателя. Это если считать, что все смерти неспроста.

— Мне рассказали, — протянула я. — Дух вылезает после спячки, смотрит на потомков, приходит в ужас и начинает методично их устранять. Кого скинет со скалы как он есть, кого в машине… да у него проблемы с фантазией или он напрягаться не любит.

— А в Керриге это считают… пророчеством? — отец Питер шел впереди, пятно фонарика прыгало вверх-вниз, я зачем-то считала ступени и сбилась на пятьдесят шестой. — По мне так они нашли основание своей нелюбви к Ланартам.

— Их есть за что не любить. — Я закинула пробный шар: — Не знаю, насколько верно, но кто-то из них убил человека и избежал наказания?

— Не знаю такого, — ответил отец Питер так поспешно, что я задумалась — он действительно не в курсе или это тайна исповеди? Он ведь уже был священником здесь, когда это произошло. — Говорили, но я не скажу, насколько это правда, что князь кого-то сбил на машине.

— Что он за человек?

Мы спускались кругами. Что-то вроде бесконечной винтовой лестницы в глубь скалы, и ступеньки были четкими, явно сделанными людьми, но не стертыми временем. Я то и дело светила себе под ноги, проверяя догадку: казалось, что эти ступени были выбиты до того, как замок Ланарт возник на скале.

— Повеса и мот. Был когда-то. После одного такого случая ему и пришлось жениться, он стал отцом в девятнадцать лет. Жизнь иногда меняет людей, Меган, а иногда нет.

— Князь относится к тем, кто не изменился, так?

По стенам струилась вода. Может, дожди просачивались сквозь породу, или где-то тек родник, или старый водопровод до сих пор функционировал. Тонкие ручейки змеились и сверкали, когда на них попадал свет, и пахло затхлым морем, как на лимане.

Спуск казался мне бесконечным, словно я шла в самый центр планеты, туда, где опасно вспыхивает расплавленное ядро.

— Вам лучше знать, как аристократия скрывает суть, верно?

Я невесело усмехнулась. Никто не знает, что у нас на уме. Нередко это помогало мне в работе, этот навык хотели перенять у меня многие. Я же, глядя на коллег, часто хотела отпустить свои собственные эмоции так же, как это легко удавалось им.