и не сказала нам, кто же отец её будущего ребёнка. Вот тут мы с сестрой и вспомнили про двух пауков. Поехала я к знахарке, а она уже умерла к тому времени. Зато на выезде из той деревни ко мне на остановке подсел какой-то мужчина и сказал, что знает, как мне помочь. Я его сначала послала к чёрту, он засмеялся и сказал, что ему для этого так далеко и не надо ходить. И сказал, что пауков можно держать в любом живом существе, не обязательно в человеке, надо только знать, как это сделать, и он научит меня этому. Так я отведу беду от Леночкиной дочки на какое-то время. Нужно взять слепого щенка, и поить его молоком со своей кровью. Год. И облизывать его морду каждый раз, когда он поест. А через год, на полнолуние, вывести его на открытое место, привязать к дереву, на котором есть паутина и сказать: «Кому в дом, кому в лес. Твоё место здесь». И ночевать там под деревом рядом с собакой. А утром унести её домой. Унести, потому что она уже не сможет больше ходить. Пока жива собака, пауки будут в ней, и не смогут её покинуть, пока она не подохнет. После её смерти надо будет выбирать, или пауки займут место в тех, кому они и предназначались изначально, или обмануть их, подсунув им двух чужих людей. У меня будет время всё сделать, потому что пауки не покинут мёртвую собаку до следующей полной луны. Когда всё он мне это сказал, я взглянула ему в глаза, и холодок пробежал по моей спине, будто я в глаза самой страшной бездне посмотрела. Я не знаю, кто это был, но я так всё и сделала, и неважно, куда меня затащат после моей смерти. Теперь уже одним грехом больше, одним меньше. У соседей выпросила щенка, и поила его год молоком со своей кровью, вылизывая его морду. Леночка родила через полгода после того, как у меня появился щенок, поэтому следующие полгода, пока я не довела до конца ритуал, дочка её орала так, что соседи приходили узнать, что они делают с ребёнком. Но у неё не было нигде ни одного тёмного пятна, мы терялись в догадках, из-за чего она так страдает. А потом, под полную луну, я отвела к дереву с паутиной свою собаку, сделала всё, как мне тот на остановке сказал, и Катька у нас успокоилась. И мы тоже. Катерина у нас родилась слабенькой, тоже болела часто, но это было меньшее зло, по сравнению с тем, что могли бы натворить пауки. Двадцать два года прожила у меня собака. Я ходила за ней, как за маленьким ребёнком. Я видела, как она страдает. Пауки выедали ей все внутренности. И вот, год назад, весной, приехала ко мне Лида и сказала, что нашла заговор от родового проклятия. Ей какой-то мужчина случайный на остановке сказал, чтобы мы поторопились, а то собака скоро сдохнет. Я промолчала, не стала ей говорить, что тоже когда-то сталкивалась на остановке с этим мужчиной. И ещё он ей подсказал, как обмануть пауков, чтобы они перешли не к Кате и Леночке, а к их подружкам. Она привезла нитки для вышивания, мы с ней вышили платочки, которые нужно было отдать девчонкам, но предварительно одним платочком должна была вытереться Катя, а другим Леночка. Чтобы отвести от них пауков. А в мае у меня умирает собака, как и предсказывал этот чёрт на остановке. До полнолуния оставалось десять дней, поэтому, мы с сестрой спешили. А так как платочки она уже передала девчонкам, подружкам Катиным, нужно было просто привести этих подружек ко мне, чтобы закончить ритуал. И тут Лида начинает понимать, что Леночка постоянно, как бы ни в себе, взгляд порой становился таким безумным, что сестра боялась оставить Леночку одну дома. Один платок почему-то не сработал. Тот, которым вытерлась Леночка. Я приготовила ещё один платок, Леночка снова им вытерлась, но платок исчез из дома, и сестра не могла понять, куда он мог деться. Я начала вышивать полотенца, мы подумали, что может на полотенцах сработает. Но времени оставалось мало, и мы поняли, что Леночке нам уже не помочь. Катя привезла Дашу, они здесь ночевали. Я прокралась ночью в их комнату, и увидела, как один паук исчез у неё в руке в районе пульса. Второй паук тоже сидел рядом, а Даша спокойно спала, и он не собирался присоединяться к первому пауку. И тогда я с великой предосторожностью пересадила паука на Леночкино полотенце, он сразу же схватился за него, и я отнесла его в подвал. Даша утром встала, как ни в чём не бывало. А Катю рвало целое утро. А потом, когда Катя с подружкой уехали, позвонила сестра и сказала, что Леночку увезли в больницу, у неё кровотечение внутреннее. Сейчас уже лучше, но она еле ходит.

Она вздохнула, закрыла рукой глаза, посидела молча, и добавила:

– Судьбу не обманешь. И её наказанию нет срока давности.

– Почему Вы не убили пауков, пока они были в собаке? – Спросила я.

– Пока была жива собака, я боялась испортить всё, вызвать какую-нибудь новую беду. А когда умерла собака, я бросила её труп сразу же в печку в бане. И дверку закрыла на завёртку. Сидела возле неё, пока она полностью не прогорела. А потом открыла, посмотрела, ничего в печке не осталось, одна зола, всё сгорело подчистую. Я захожу в ограду, а там мёртвая собака моя лежит! Как будто я её только что не кинула в печку, и не сожгла! Я ещё раз её отнесла и ещё раз спалила. Но она всё так же лежала у меня в ограде.

– А где блокнот Ваш, с помощью которого Вы годы себе добавляли? – Вдруг спросил за моей спиной Сакатов.

– У этого погорельца красноглазого остался! – Ответила баба Нюра – Как только он вытащил его из огня, когда Витька хотел тот блокнот спалить, то с ним и исчез, и больше не появлялся. Да мне он и без надобности был. Итак, только горе да слёзы нам обеим с Элкой принёс. Никого незаслуженные подарки не делают счастливыми. И чужие слёзы, словно поток, смоют всю построенную на них жизнь. Сейчас и Леночке не помочь, инвалидом стала. И Катя сказала моей сестре, что лучше бы тогда её мать прямо в детстве умерла, и не мучились бы столько лет все. Всем плохо. Не