В окна лился жаркий солнечный свет, но, несмотря на это, меня вдруг охватил озноб.

– Ну вот, я вижу, вы понимаете, Эфимия. А теперь будьте хорошей девочкой. Подписывайте.

Мне отчаянно хотелось дать ему пощечину, но я прекрасно знала, что, независимо от того, действительно ли ему принадлежит титул лорда или это обман, Фицрой отнюдь не джентльмен и без зазрения совести влепит мне оплеуху в ответ, а может, и того хуже.

Я гордо выпятила подбородок, торжественно произнесла:

– За короля и Отечество! – и подписала.

– Отлично сыграно, – хмыкнул ненавистный Фицрой. – Вовремя отступать с поля битвы – весьма полезный навык, не сказать – наиважнейший.

– Вы ошибаетесь, если думаете, что я откажусь от намерения найти убийцу леди Стэплфорд.

– Скоро в Замке появится полиция, Эфимия.

– Мы с вами оба прекрасно знаем, чего стоит слово полицейского в высшем обществе, не так ли?

– Touché[18]. Но неужели вас не беспокоит, что ваш дедушка может узнать, кто вы такая?

– Думаю, это маловероятно, если будете молчать.

– Браво! – Фицрой вдруг широко улыбнулся – на мгновение его лицо просияло, и он даже показался мне привлекательным. – Что ж, могу вам сказать, что леди Стэплфорд отравили мышьяком.

– Откуда вы зна?..

Он стремительно, в три шага, пересек комнату и приложил палец к моим губам:

– Никаких вопросов. И не забывайте держаться подальше от меня.

Я сглотнула и качнула головой – мол, поняла. Фицрой, тотчас повернувшись ко мне спиной, положил подписанный документ обратно в папку.

– Я выйду первым, а вы, прежде чем покинуть библиотеку, подождите несколько минут – людям незачем знать, что мы тут уединялись. Репутация ее высочества и так уже пострадала – не хватает, чтобы ей приписали свидания в разгар дня при таких запутанных обстоятельствах.

– Странно, что вас это заботит.

– О, я действительно пекусь о благе ее высочества, она мне дорога, – сказал Фицрой, уже держась за ручку двери. – Берегите себя, Эфимия.

Меня снова пробрала дрожь. Если уж Фицрой призывает поберечься – значит, ситуация и правда серьезная. До меня это только сейчас дошло окончательно. Мы с Фицроем обменялись недвусмысленными заявлениями, в результате чего положение дел стало кристально ясным: в Замке находится убийца, и я должна найти его. Или ее. У меня вдруг ослабели колени – пришлось поспешно сесть на ближайший стул. Я четко дала понять, что намерена вычислить преступника, и лишь теперь полностью осознала, чем это мне грозит. Я сама себя сделала мишенью, но в этот раз ни Рори, ни Бертрам не сумеют прийти мне на помощь.

Обед прошел тихо и спокойно. Ни Риченда, ни Бертрам не явились, а остальные старательно поддерживали негромкие беседы, обходя стороной тему смерти и тему свадьбы. Зато я узнала много нового о лондонской моде и даже невольно увлеклась разговором. К тому времени, когда леди отправились в малую гостиную пить чай, настроение у всех заметно поднялось. Мы словно заключили тайное соглашение о том, что ничего страшного не случилось. Как выяснилось, в этом искусстве замалчивания высший свет более чем преуспел: лозунг «Жизнь продолжается» был здесь негласным девизом. И сейчас, пребывая в древних стенах Замка, я это в какой-то степени понимала, ибо и хозяева, и большинство гостей здесь принадлежали к старым дворянским родам, уцелевшим в бесчисленных войнах, на которых сложили головы немало представителей прославленных семейств. Поколение за поколением эти семейства переживали катастрофы, оставляя наследников и тем самым продлевая свое существование.

– У вас слишком серьезный вид, дорогая, – сказала графиня, усаживаясь рядом со мной, – а я изо всех сил стараюсь всем поднять настроение. Вот уж нелегкая задача, если у тебя в кладовке лежит труп.

Ответной улыбкой я ее не одарила – мне показалось, что графиня лишь притворяется веселой. Она потрепала меня по руке:

– Не сомневаюсь, Крысоморд все уладит до вечера. Он сейчас как раз беседует с человеком из полиции. Скоро мы все будем наслаждаться свадебными торжествами. Разумеется, после короткой церемонии похорон. Леди Стэплфорд, кажется, принадлежала к французской знати? Интересно, она была католичкой? Неужто придется устроить пышную службу по всем канонам?

– Простите, вы сказали, что полиция уже здесь?

– Не волнуйтесь, дорогая, Крысоморд обо всем позаботится, вам не придется ни с кем общаться.

– Прошу прощения, – пробормотала я, поспешно поднявшись. – Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Я вас понимаю, – кивнула графиня. – Здесь ужасно душно. Если свернете в саду на западную аллею, она выведет вас к кустам сирени, которая уже расцвела. Аромат там восхитительный!

По дороге я перехватила Роббинса, который направлялся в обеденный зал с запасом портвейна для джентльменов.

– Где мне найти графа?

– Он занят разговором с полицией, ваше высочество.

– Это мне известно. Где они?

Седые брови дворецкого поползли вверх, и последовала пауза. Несомненно, он сейчас боролся с искушением задать встречный вопрос даме из числа гостей – возможно, впервые в жизни.

– Вероятно, он в своем кабинете, ваше высочество.

Поскольку мы оба заняли выжидательную позицию, победа должна была достаться самому терпеливому, а я не собиралась отступать.

– Третья дверь налево по коридору в старом восточном крыле, – сдался в конце концов Роббинс. – Смею предположить, что в данный момент его сиятельство не желает, чтобы их беспокоили. Быть может, леди в малой гостиной изволят выпить еще чая? Буду рад прислать к вам служанок.

– Прекрасная идея, – кивнула я и устремилась прямиком к графскому кабинету, не позволив Роббинсу опередить меня и предупредить своего хозяина о готовящемся вторжении.

У прислуги, не работавшей в благородных домах, и у гостей, не привыкших там бывать, всегда вызывает затруднения вопрос, стучать или не стучать в дверь комнаты, в которой, предположительно, кто-то есть.

Ответ такой: стучать нельзя. Если тем, кто находится в комнате, нужно уединение, они сумеют дать это понять прислуге, и хороший дворецкий непременно предугадает такой момент. Если же у вас возникает необходимость постучать, значит, вам не следует входить – таково элементарное правило. В связи с этим я повела себя как августейшая особа, каковая имеет неоспоримое право быть там, где ей заблагорассудится, и просто вошла в небольшой графский кабинет.

Крысоморд сидел за широким письменным столом, у него за плечом стоял доктор Трип, а напротив них на низеньком деревянном стуле с обитым кожей сиденьем пристроился незнакомец в дешевом длинном пальто коричневого цвета – такую тряпку граф не бросил бы и своему псу в качестве подстилки. Незнакомец был высок, и умаститься на маленьком стуле ему явно было затруднительно. Когда я вошла, он сидел, изогнувшись в три погибели, склонившись вперед и комкая в руках – вернее, в двух здоровенных граблях – свою шляпу, а граф поглядывал в его сторону, уютно откинувшись на спинку кресла.