У ворот ему встретился работник Герман, который вернулся с пустой газелью из своей поездки. Он тяжело дышал, лицо было покрыто каплями пота. Хмуро кивнул Сергею.

— Отдохни, Гера, — ласково сказала ему Катерина и объяснила Сергею: — Он так устает от своих поездок не из-за того, что ящики таскает. Он морально очень страдает, когда видит сирот или больных людей. Такой человек.

По дороге в Москву Сергей блуждал мыслями в зарослях дома и сада Катерины, вспоминал ее слова и выражения, отполированные, как галька под морской волной. Профессионал. И действительно талант. Действительно умение. Почему бы на самом деле этим не зарабатывать? И с работником повезло. Морально страдает, бессонница. То ли такой чувствительный, то ли есть прошлое, которое спать не дает. Внешность выразительная, необычная. Надо бы поискать.

Земфира — Таня Сидоркина — жила в обшарпанной девятиэтажке запущенного чертановского угла. Первый этаж. Дверь из фанеры, половичок, сотканный из тряпок, — уникальное изобретение нищеты. В скудном полумраке прихожей несуразно высокая и костлявая девушка в ярко-желтом сарафане выглядела нелепо. Длинные руки беспомощно висят вдоль тела, шея с жилами от регулярных силовых тренировок напряжена и беззащитна. Черные глаза между воспаленных красных век блестят от невыплаканных слез.

Она мельком взглянула на удостоверения Земцова и Кольцова и пригласила их в комнату. Здесь было совсем другое дело. Что-то среднее между будуаром светской львицы и спальней подростка в закрытом пансионате для девиц. Сборная, случайная мебель — старая, дешевая, с вкраплениями почти антикварных, красивых вещей. Яркие покрывала, банкетки, подушки. Множество зеркал, туалетный столик, плотно заставленный баночками и пузырьками. На стенах рядом с примитивными рекламными плакатами вполне приличные постеры с изображениями известных актрис.

Сергей задумчиво остановился перед большими портретами яркой, броской, вызывающей и чувственной брюнетки. Она в красном платье с воланами и огромным декольте. Она в купальнике на берегу какого-то водоема, лежа снимает лифчик. Она, обнаженная, изображая скромность, прикрывает часть тела простыней, так, что сцена выглядит окончательно порочной.

Он вопросительно посмотрел на хозяйку:

— Это вы? Извините, не сразу узнал. Отличные снимки.

— Да. Работа, — серьезно ответила Земфира. — Дома я всегда без косметики. Кожа отдыхает.

Следователи сели на мягкие, изогнутые стулья, Земфира — на такой же причудливый диван, который как будто потягивался после сна.

— Татьяна, давайте восстановим события того вечера, когда был убит Степан Серебров, — официально начал Земцов. — Первый вопрос. Почему вы в тот день поехали в квартиру Степана? Это странный поступок, учитывая, что его жена уже была в курсе вашей связи, у вас с ней случился конфликт, в результате которого она выставила мужу ультиматум.

— Ничего странного. Мы всегда встречались в четверг, это свободный день Степана. А в тот день с утра заявилась с дачи моя хозяйка. Тут одна комната, если вы заметили. Хозяйка мне сразу запретила сюда кого-то приводить. А жена Степана с утра ему сказала, что едет на целый день за город. Мы и поехали к нему. А что нам терять? Он хотел развестись с женой.

— Дальше.

— Обыкновенно. Купили вино, креветки, яблоки. Вас какие подробности интересуют?

— В каком настроении был Степан? Не был ли он чем-то подавлен, не говорил ли, что устал от двусмысленной ситуации?

— Нет. Ничего такого. Говорю же: он собирался разводиться.

— У вас не возникал конфликт, связанный с тем, что он разводиться собирался только на словах?

— Мы всегда немного цапались на эту тему. Я не понимала, зачем тянуть. И как можно жить с такой командиршей, которая требовала, чтобы он ходил по струнке и честь ей отдавал! Скажу честно: Степан говорил, что не может спать с женой. Когда она застала нас на даче матери, меня практически искалечила, до сих пор нога болит. Степану лицо разбила. Страшная баба.

— О ней потом. Вернемся к вашим разногласиям с любовником.

— Никакого конфликта. Немного поспорили, я, правда, расплакалась. Потом помирились. Выпили, поели. Дальше все было хорошо.

— Когда вы ушли?

— После звонка его жены. Она позвонила в девять. Я ушла в пятнадцать минут десятого.

— Машины у вас нет, как нам известно. Вы поехали общественным транспортом?

— Нет, на такси.

— В котором часу приехали домой?

— Точно не помню. После десяти.

— Ваша хозяйка сумеет это подтвердить?

— Нет. Ее уже здесь не было.

— Какая ваша версия того, что произошло? Самоубийство уже практически исключено.

— Да какая тут может быть еще версия? Жена его прикончила, она на такое способна.

— И оставила все улики против себя, в частности бутылку с большим количеством морфина? Вызвала полицию именно она. Кстати, в их квартире мы не нашли никаких сильных лекарств.

— Большая проблема — достать лекарства! — хмыкнула Земфира.

— Может, и не проблема, но Оксана Сереброва должна была готовиться к такому поступку, доставать. Ваша хозяйка приехала неожиданно даже для вас. Оксана никак не могла предположить, что вы в тот день будете в ее квартире. И она хотела задержать мужа, а не избавиться от него. Для нее в этом была и финансовая заинтересованность: наследство его отца. Как вы этот момент можете объяснить?

— Никак. Она злобная, бешеная баба, непонятно, что у нее на уме.

— На сегодня разговор закончим, — сказал Земцов и выключил диктофон. — А сейчас, Татьяна, ознакомьтесь с ордером на обыск. Вы являетесь подозреваемой в убийстве Степана Сереброва. У вас была самая реальная возможность сделать это. Не исключаю, что найдется и мотив. Иногда мужчины именно в такой интимной обстановке прощаются с любовницами и объявляют о разрыве.

Слава вышел в прихожую, впустил оперативников и понятых. Сергей внимательно смотрел на побелевшее лицо Земфиры, слушал тяжелое, неровное дыхание. Ее узкие хищные губы немного приоткрылись, обнажив острые зубы. Она была похожа на акулу, выброшенную волной на берег.

Обыск был быстрым и плодотворным. Через полчаса перед Земцовым лежала гора упаковок. Таким количеством снотворных, наркотических и болеутоляющих препаратов можно было уложить полк.

— Как объясните этот арсенал, Сидоркина? — спросил Земцов. — Есть рецепты, вы чем-то больны?

— А с какой стати я должна объяснять, что мне нужно для того, чтобы работать и спать? Были рецепты, но давно уже обхожусь. Есть места. Рассказывать не буду, хоть убейте. Я живу и пашу, пока не свалюсь с ног, а потом просто вою, — ни есть, ни спать, ни на улицу выйти. Раз в год сдаюсь с депрессией в психушку. Не одна я такая.

— Ясно, — сказал Земцов. — Кое-что возьмем у вас под расписку для эксперта. И вы не можете уехать никуда до конца следствия. Его результатом может быть обвинение в предумышленном убийстве Степана Сереброва.