Халс не видел в этом ничего плохого.

– Вот и ладно, они прищучат этого гада.

– Но, понимаешь, все бы ничего, но тут еще кое-что. Мы фиксировали цены на лизин.

И несколько минут Уайтекер описывал Халсу методы фиксирования цен. О ценовом сговоре тот слышал от него впервые, хотя они разговаривали часто и помногу.

– И ты боишься, что ФБР это разнюхает? – спросил Халс.

Уайтекер помолчал.

– Они уже знают. Я сам им сказал.

– Что-что?

– Да, в том-то проблема и заключается. Я все им рассказал. И теперь они хотят, чтобы я помогал расследовать это дело.

Халс не знал, что сказать.

– Я просто сам не свой из-за этого, – продолжал Уайтекер. – Не представляю, как выпутаться. Решил позвонить тебе, посоветоваться. Я знаю, ты не проболтаешься.

Они перебрали варианты, но ни один из них не годился.

– Просто несправедливо, что меня втягивают во все это, – жаловался Уайтекер. – Я имею в виду фиксирование цен. Не хочу в это мешаться, но и работу терять не хочу.

Разговор длился, и отчаяние Уайтекера росло.

– Прямо не знаю, Сид, что мне делать.

Халс выслушал друга, но почти ничего не сказал.

Он не знал, чем помочь Уайтекеру.{89}

Синие воды озера Кэмелбек безмятежно раскинулись под небом Аризоны на сорока четырех акрах территории города Скотсдейл. Они давно не знали такого покоя – до сих пор их непрестанно бороздили любители виндсерфинга, носившиеся по всему озеру на прицепе у разноцветных моторок. Но с приближением зимы – на календаре было 18 ноября 1992 года – вода стала слишком холодна для купания, и азарт участников гонок, которые устраивались администрацией местного курорта под названием «Королевское ранчо Маккормика»,{90} тоже поостыл. Гонщики переключились на гольф.

Сидя за столиком ресторана «Пиньон гриль», неоднократно завоевывавшего призы, Уайтекер бросил взгляд на озеро. Он прибыл для встречи с представителями одной из компаний местной пищевой промышленности и теперь беседовал с ними за ланчем – не о делах, а так, о том о сем. Уайтекер расслабился и наслаждался обстановкой.{91}

Ланч заканчивался. Распростившись с коллегами, он прошел в вестибюль отеля. Здесь выстроился ряд телефонов-автоматов, а он уже целый час не проверял свою голосовую почту. Набрав номер, он убедился, что пришло несколько сообщений. Прослушав и стерев одно из них, Уайтекер набрал ноль, чтобы услышать следующее, и услышал «бип-бип». Пейджер Шепарда.

Уайтекер тут же удалил сигнал и швырнул трубку на рычаг. Он чувствовал, что не вынесет напряжения. С этим нужно покончить. Снова сняв трубку, он набрал номер декейтерской резидентуры ФБР.

Гудки.

– ФБР.

К телефону, как обычно, подошел Шепард.

– Это Марк, – отрывисто бросил Уайтекер.

Он соврал, что звонит из Финикса – города, куда этим утром его доставил самолет.{92} И снова Шепард попросил его о встрече.

– Слушайте, я здесь по делу, – ответил Уайтекер. – У меня работы невпроворот. Из-за вас у меня одни неприятности. Последние две недели я так угнетен, что не могу толком сосредоточиться на работе.

– Почему? Какие неприятности?

– Все будто сговорились против меня.

– Кто?

– Все. Мое начальство в АДМ. Они утверждают, что в компании нет никаких нарушений. Всё против меня.

Шепард задал еще несколько вопросов и попытался успокоить Уайтекера, но тот его не слушал.

– Вы же знаете, что я биохимик. В АДМ много литературы по этой специальности, и я взял несколько книг домой, чтобы уточнить летальную дозу разных химических препаратов.

– Зачем вам это? – спросил Шепард, помолчав.

– Я хочу покончить с собой, – произнес Уайтекер, и его голос сорвался. – Я всегда радовался жизни, всегда. А сейчас, последние две недели, мне не хочется жить. У меня депрессия.

Уайтекер говорил первое, что приходило в голову. Что-нибудь да подействует на Шепарда и убедит того отстать от него. Но Шепард не верил ни одному его слову.

– Марк, это несерьезно, вы и сами это понимаете. Никакого самоубийства вы не замышляете. Просто вы расстроены и пытаетесь отделаться от ФБР.

– Брайан, я не могу вести двойную жизнь. Когда все это кончится?

– После того, как вы нам поможете. Поймите, сейчас нам нужна ваша помощь. Никто не может заменить вас. Сотрудничество с нами – это правильный путь. Мы так или иначе продолжим расследование, с вами или без вас. Такие дела. Но если вы не будете заодно с нами, вы рискуете оказаться среди обвиняемых.

Шепард сделал паузу, чтобы Уайтекер усвоил значение сказанного.

– По вашим словам, сотрудники АДМ не знают ни о каких нарушениях закона. Я дал вам диктофон. Где записи этих разговоров?

– Их нет, – ответил Уайтекер, оглянувшись.

– Почему?

– Если я буду записывать разговоры с боссами, то скомпрометирую себя самого. Я уверен, что они сделают меня козлом отпущения. Кто я такой, чтобы победить Андреасов? У меня нет шансов.

– Марк, вы же не в одиночку с ними воюете. Мы…

– Нет, ничего не выйдет, – прервал его Уайтекер.

– Марк…

– Я посоветовался с одним другом. Он на двадцать лет старше меня и занимает высокое положение, руководит компанией в другом штате. Он хорошо знает Андреасов и не любит их. Я объяснил ему, в каком положении нахожусь…

Уайтекер рассказывает посторонним людям о своем сотрудничестве с ФБР?!

– Как зовут вашего друга, Марк?

– Не ваше дело. Он считает, что японцы не станут доверять мне и раскрывать секреты, потому что я работаю в компании всего три года.

Шепард записывал в блокнот все, что наговорил Уайтекер.

– А вы ничего не можете для меня сделать. Мой друг дал мне телефон одного юриста, который раньше работал в Федеральной комиссии по торговле. О фиксировании цен он знает все. Я звонил ему.

– Вы наняли юриста? – помолчав, спросил Шепард.

– Я не плачу ему сам, мой друг платит. Но я верну деньги с процентами. Через год. Обязательно верну. Мой друг сказал, чтобы я не разговаривал с вами без адвоката.

– О'кей, – протянул Шепард. Плохо дело. Вряд ли найдется такой юрист, который посоветует своему клиенту сотрудничать с ФБР, а выведывать у Уайтекера, что тот ему насоветовал, Шепард не имел права.