– Вы ошибаетесь. Фиксирования больше не будет. Абсолютно. Мы даже собираемся снизить цену на лизин, чтобы вести дела по-честному. И когда мы сделаем это, то, уверяю вас, наши конкуренты будут в ярости, особенно японцы. Так что договариваться с ними мы уже ни о чем не сможем.

– А как насчет других отделов компании? Там все останется по-прежнему?

– Я не знаю, что происходит в других отделах. Не имею представления.

Уайтекер снова противоречил самому себе. Всего неделю назад он говорил Шепарду и Пейсли о том, что переработчики кукурузы тоже, по всей вероятности, сговариваются с конкурентами о ценах. А сейчас он твердит, что не ведает об этом ни сном ни духом. Шепард решил высказаться начистоту:

– Марк, вы же рассказывали нам о проблемах в других отделах. Вы сообщили нам много интересного. Вы знаете гораздо больше, чем говорите.

Марк закрыл глаза, борясь с охватившим его отчаянием.

– Послушайте, – сказал он, – я ничего не знаю. Я не хочу больше иметь дел с ФБР.

И дал отбой.{86}

Он стоял возле телефона, и его трясло. Все летело к чертям. Вот уж не думал он, что ФБР так вцепится в него. Что им нужно? Он же не собирается, черт побери, становиться профессиональным агентом. Он хочет заниматься своей работой. Он отдал им аудиозапись. Он сделал достаточно.

Почему этот Шепард не может оставить меня в покое?

На третьем этаже ничем не примечательного административного здания в центре Спрингфилда сорокалетний федеральный обвинитель Байрон Кадмор знакомился с материалами одного из уголовных дел. Будучи первым помощником окружного прокурора Центрального Иллинойса, он просматривал почти всю документацию по крупным преступлениям, совершавшимся в этой части штата, и добавлял к ней немало документов собственного изготовления.

Чтобы упорядочить нескончаемый поток бумаг, вдоль стен стояло около десятка дубовых шкафов, набитых бордовыми складными папками. У Кадмора все было отлажено безупречно. Он неизменно носил темный костюм и накрахмаленную рубашку и не терпел беспорядка ни на письменных столах, ни в головах. Служащие правоохранительных органов, приходившие к Кадмору по делу, знали, что к разговору надо подготовиться, иначе не будет ни помощи, ни совета. Атлетически сложенный юрист был с головой погружен в работу, и времени на забавы и болтовню у него не было. Даже заключенные, к которым Кадмор наведывался, называли его «Каменным лицом».

Зазвонил один из телефонов. Кадмор взглянул на мигавшую лампочку, но не пошевелился. Трубку сняла секретарша. Лампочка продолжала мигать. Секретарша сообщила, что звонит Брайан Шепард из ФБР.

– Я возьму трубку, – ответил Кадмор.

Но прежде чем начать разговор, он подкатил в кресле к одному из шкафов и извлек из него папку с делом АДМ. Папка впервые легла на его стол несколько недель назад, на следующий день после того, как Уайтекер сообщил Шепарду о фиксировании цен. С тех пор Кадмор был кем-то вроде серого кардинала и по мере надобности обеспечивал Шепарда полезными советами. Кадмору и раньше приходилось работать с Шепардом, и он уважал его. Агент был усердным работником и, кроме того, отличался пунктуальностью. Поэтому прокурор был уверен, что Шепард по пустякам звонить не станет.

Кадмор положил папку на стол, достал блокнот и записал дату. Приготовившись, он нажал мигающую клавишу телефона.

– Брайан? Это Байрон. Что у тебя за дело?

– У нас тут небольшая проблема. С нашим источником творится неладное. Закапризничал, не хочет работать.

Кадмор не удивился. Осведомители поначалу часто ведут себя непредсказуемо. Как правило, они не понимают главного: согласившись сотрудничать, они отдают себя в руки правоохранительных органов, тут действует принцип «все или ничего». Тот, кто пытается делиться информацией лишь частично, ввязывается в рискованную игру и может в один миг превратиться из свидетеля в обвиняемого.

Из рассказа Шепарда Кадмор знал, что Уайтекер легковозбудимый интеллектуал. Возможно, его поведение объяснялось эмоциональной неустойчивостью, но не исключено, что агенты слишком попустительствовали ему.

– Вероятно, такой уж у него характер, – предположил Кадмор. – А может быть, он еще что-то скрывает.

Этим проблемы не исчерпывались, продолжал Шепард. Основным объектом расследования по-прежнему было вымогательство Фудзивары, но Уайтекер до сих пор не записал ни одного разговора с японцем. Сам он оправдывался, во-первых, тем, что Фудзивара струсил, а во-вторых, тем, что Шевирон заставляет его переводить на служебную линию все звонки, которые ФБР регистрирует на домашней.{87} Шепарду эти оправдания казались неубедительными. Прежде всего потому, что Уайтекера давно научили обращению с выданной ему техникой, а он так и не сделал ни одной записи. Это настораживало.

– Что предлагаете? – спросил Шепард.

– Оставьте его на время в покое и посмотрите, как он себя поведет. Если он не исправится, объясните ситуацию открытым текстом: нельзя сидеть на двух стульях. Либо он сотрудничает, либо становится объектом расследования вместе с другими.

Кадмор поднес трубку к самому рту:

– Пусть выбирает: он либо свидетель, либо подсудимый.

Уайтекер закрыл дверь своего кабинета и подошел к столу. Ему требовалось поговорить хоть с кем-нибудь из тех, кому можно доверять.

Не заглядывая в телефонную книгу, он набрал номер отделения АДМ в Атланте. Он выучил его наизусть. Руководил отделением Сид Халс, давний друг Уайтекера, через которого он проводил почти все продажи лизина. Уайтекер звонил Халсу по нескольку раз на дню – обсудить дела, поговорить о личных финансах или просто потрепаться.

Раздался голос Карен Стерлинг, помощника Халса:

– Отделение АДМ в Атланте.

– Привет, это Марк.

– Секундочку, сейчас соединю.

Карен нажала кнопку удержания вызова и обернулась к начальнику. Она проработала у Халса несколько месяцев и цепенела в его присутствии. Он пугал ее своей физической мощью и эмоциональной несдержанностью. В нем бурлила сексуальная неудовлетворенность, и в конце концов Карен втайне от него стала носить заряженный пистолет для самозащиты.{88}

– Сид, – произнесла она нерешительно, – это Марк.

Халс сгреб пятерней трубку.

– Привет, – произнес он. – Что там?

– У меня тут проблемы, старина. Кое-что случилось, хочу обсудить это с тобой.

Халс спросил, что произошло.

– Ну, ты в курсе, что у нас на заводе неладно. И похоже, дело в том, что кто-то из сотрудников занимается вредительством. Дуэйн обратился в ФБР, и они начали расследование.