— Привет, Дейв, — отозвалась Кили, прикрывая глаза от яркого света, и помахала человеку, сидевшему в будке за панелью управления. Ее голос неожиданно раскатисто прокатился по студии.

— Установите уровень, пожалуйста, — услышали они голос Дейва. Затем, обращаясь к Кили, в микрофон: — Попытайся еще раз, на этот раз проверим микрофон.

— Привет, Дейв. Это Кили Престон. Проверка микрофона. Один, два, три.

— Звучит потр-р-рясающе, сладкоголосая наша. Конгрессмен Деверекс, будьте добры.

— Привет, Дейв. Как малыш?

— Будь я проклят! Верно! В последний раз, когда вы здесь были, моя жена лежала в роддоме. Спасибо, что не забыли. С обоими все в порядке.

— Хорошо, — заметил Дакс.

Какой-то лишенный тела голос с раздражением произнес:

— Николь, когда ты, наконец, изволишь принести свою милейшую задницу на площадку? У нас осталось шестьдесят секунд.

Кили видела, как Николь соскочила с площадки, откуда передавали новости, и подбежала к студийному зеркалу, чтобы подправить свои идеально уложенные волосы. Теперь же она поспешно пересекла похожую на пещеру комнату и, плюхнувшись на стул, стоящий напротив диванчика, прикрепила микрофон к своему воротнику.

— Силы небесные! — запыхавшись, произнесла она. — Ну и денек сегодня! Здравствуйте еще раз, конгрессмен Деверекс. — Она старательно избегала Кили, и та почувствовала, как взволнована подруга. С каких это пор Николь призывает «силы небесные»?

— Пожалуйста, называйте меня Даксом, — попросил он.

Николь улыбнулась:

— Хорошо, буду, но только не во время интервью.

— На тебя направлена вторая камера, Николь, — тихо сообщил Ранди, ниспровергая громогласные указания Дейва. — Пятнадцать секунд.

— Вы готовы? — спросила Николь и, не дождавшись ответа, повернулась к камере, облизнула губы и улыбнулась. Когда на камере зажегся красный огонек, она произнесла: — Сегодня в разделе интервью нашей программы встречаются наша сотрудница Кили Престон и конгрессмен Дакс Деверекс.

В течение следующих семи минут Дакс и Кили отвечали на вопросы Николь и поднимали упущенные ею темы. Интервью проходило гладко. Кили и Дакс, казалось, испытывали друг к другу интерес, связанный только с обсуждаемым предметом.

Один раз, когда он что-то говорил своим хорошо поставленным, способным убеждать голосом, Кили повернула голову и посмотрела на него. Он жестикулировал, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, и ей вдруг пришло в голову, насколько знакомы ей его жесты. Каждое его утверждение было кратким, четким и ясным. Он всегда говорил прямо, когда дело касалось благополучия людей. Кто-то мог назвать его фанатиком, Кили же восхищалась им как человеком, стойко придерживающимся своих убеждений.

— Благодарю вас обоих, — сказала Николь, завершая интервью и подводя итог программы новостей. Она встала и сняла микрофон. — У меня нет слов, чтобы выразить, как я ценю то, что вы бросили все и сделали это для меня.

— Рада, что смогла сделать это, — произнесла Кили, едва сдерживая ярость и пытаясь высвободиться из путаницы проводов микрофона. Она прекрасно понимала, какой мыслью руководствовалась Николь, приглашая их обоих в программу. Кили отрицала, что испытывает какой-либо чрезмерный интерес к Даксу, когда Николь «с пристрастием» допрашивала ее по поводу него прошлым вечером. Ей следовало знать, что Николь не дурочка и особенно пристрастна к тому, что касается взаимоотношений мужчин и женщин. — А теперь извините, у меня еще много дел. — Не сказав больше ни слова никому из них, Кили прошмыгнула мимо Дакса и выскочила из студии.

Она вся дрожала, поднимаясь по лестнице на второй этаж и направляясь по лабиринту коридоров к своему уединенному кабинету. Опустившись в кресло, Кили закрыла лицо руками, тяжело дыша. На этот раз судьба помогла, но она свела их с Даксом вместе снова. А она-то уже примирилась с мыслью о том, что Даксу нет места в ее жизни.

Прошлой ночью, охваченный разочарованием и гневом, он, проявив больше выдержки, чем было присуще ей, пришел к заключению, что им не стоит больше встречаться. А теперь, всего несколько часов спустя, они оказались вместе, сидели рядышком на одном диване, дышали одним и тем же воздухом, и было так непросто сидеть столь близко и притворяться равнодушными друг к другу.

Но она не намерена сидеть в этом мрачном кабинете, баюкая свои раны. Чем скорее она выберется из этого здания, тем лучше.

Она уже снимала пальто с крючка со стены, когда дверь тихо отворилась, и в комнату проскользнул Дакс, закрыв ее за собой.

Они долго безмолвно смотрели друг на друга, руки Кили, протянутые к пальто, замерли. Он прислонился спиной к двери, словно для того, чтобы не впускать сюда враждебные силы.

— Куда ты собралась? — спросил он, наконец.

Она надела пальто. Защитный механизм? Да. Без него она ощущала себя слишком незащищенной, уязвимой. Совершенно иррационально сердце сильно колотилось в груди, и это раздражало ее.

— На улицу. У меня несколько свободных часов в середине дня.

— О, — произнес он, но не сдвинулся с места, чтобы дать ей дорогу.

Боже, до чего же она красивая, — думал он. Ночью он говорил совершенно искренне. Было бы безумием продолжать эти тайные встречи. Он терпеть не мог лгать и делать что-то украдкой. И это привносило нечто нездоровое в то чувство, которое он испытывал по отношению к Кили. Именно по этой причине он хотел положить конец их тайным свиданиям.

Поскольку он не мог подавить свое желание обладать ею, надо было устранить источник соблазна. Полный разрыв. Радикальная операция. Резкое прекращение употребления наркотиков. Не слишком уверенный, но полный решимости, он вошел в телестудию, но, увидев ее, тотчас же лишился малейшей крупицы этой решимости.

Исполненный чувства собственного достоинства, он сел и отвечал на вопросы Николь логично и кратко, но все это время мысленно занимался любовью с этой женщиной. Он не мог оставаться равнодушным, когда она была рядом. От ее тела исходил жар, находивший отклик и в его теле. Он чувствовал каждое ее движение, каким бы легким оно ни было. Видя, как тихо поднимается и опускается ее грудь, он мог, казалось, отметить каждый ее вздох.

— Я пришел сказать тебе, что я не знал о твоем участии в сегодняшней программе. Я был так же изумлен, когда увидел тебя, как и ты, увидев меня.

— Я не думала, что ты имеешь к этому какое-то отношение. От всего этого попахивает проделками Николь. Она все подстроила.

— Зачем? Я хочу сказать, какие у нее были мотивы помимо того, что она могла надеяться на интересное интервью?

— Не думаю, что у нее возникли бы подобные планы, если бы она не увидела, как мы танцевали вчера вечером. — Кили отвернулась от него. — Она… она стала потом задавать мне наводящие вопросы. — Понимая, что просто уйти, выкинув все из головы, не удастся, она сняла пальто, снова повесила его на крючок на стене, положила сумочку на стол и села на скрипучий стул.