– Факт тот, что тебе предстоит стать номером первым в «Баскомб, Лафкин и Саммерхэйз». Должен сказать, тебя ждет уйма работы, и вот почему: за последние несколько дней таинственным образом скончались двое… Дрю и Хэйз Тарлоу. Всем известно, что Хэйз работал на Дрю и разгребал проблемы администрации. Если кто-то копнет поглубже, обнаружит связь с Белым домом. Твоя проблема… что грязью будут забрасывать контору Баскомба. Ваша фирма предстанет не в лучшем свете, вы окажетесь под прицелом средств массовой информации…

– Где ты набрался такой дури? А, погоди-ка… господи, ну конечно, Олли! Олли наговорил гадостей о фирме, а ты и проглотил все целиком. Чарли, может, ты упускаешь…

– Тебе пора бы перерасти свары с Олли. Советник Белого дома просто указал мне некоторые простые факты. Что дурного в заботе о репутации своей фирмы? Он прав, Бен, коротко и ясно.

– Он набит дерьмом, коротко и ясно, и он ненавидит нашу дружбу. Он вообразил, что из-за меня играет вторую скрипку – и свихнулся на этом. Эта маленькая диверсия должна успокоить его душу.

– Слушай, ты же сам не хотел влезать в вашингтонские дела – так какого черта лезешь в бутылку? И кто тебе рассказал о Тарлоу?

– Это к делу не относится.

– Ларки?

– Нет, не Ларки…

– Черт бы побрал этого Мака! Это Мак, верно?

– Я услышал об этом в баре «Уилларда». Об этом известно всему Вашингтону – кроме меня.

– Не морочь мне…

– Чарли, тебе придется обратиться в тайную полицию, чтобы выжать из меня ответ.

– Ох, Бен, бога ради!

– А теперь выкладывай! Что случилось с Тарлоу?

– Поверь на слово, не могу я пока рассказать. Потерпи.

– Даже не надейся. Либо ты мне рассказываешь, что произошло, либо, Чарли, поцелуй меня в зад на прощание. Я не шучу. Я никогда больше не отвечу на твой звонок. Я ради тебя пальцем не шевельну… Я стану экс-приятелем президента. Поверь. Ты меня знаешь.

– Ну ты и сукин сын, – тихо проговорил президент. – Вообразил, что я в тебе нуждаюсь…

– Рассказывай, что случилось с Тарлоу, или спокойной ночи, Чарли. И прощай.

– Ладно… я не из тех, кто забывает старую дружбу. И надеюсь, что еще вернутся хорошие времена. Ладно, рассказываю. Будешь в деле, если тебе этого так хочется. – Он снова глотнул. – Этим утром мы получили сообщение, что Хэйз Тарлоу зарезан насмерть два дня назад.

– Убийство… Где? Чем он занимался?

– Он убит в городке под названием Сентс-Рест…

– В Айове.

– Именно так. Айова.

– Не совсем его территория. Что он там делал?

– Встречался с человеком по имени Герб Уоррингер. Ни мы, ни НДК его не посылали. Считают, что убит он был, возможно, вечером в четверг. А вечером в пятницу погиб Дрю. Знаю, о чем ты думаешь – не выполнял ли он работу для Дрю? Понятия не имеем. А ты как считаешь? Ты с ним давно встречался?

– Давно, и Дрю целую вечность о нем не упоминал. Помнится, Хэйз заходил в контору прошлой осенью. А кто такой Герб Уоррингер?

– Насколько мне известно, друг Боба Хэзлитта. И член совета директоров «Хартленд».

– Ну, и что известно обо всем этом Уоррингеру?

– Мы не знаем, потому что до сих пор его не удалось разыскать.

– Тарлоу собирался повстречаться с другом Хэзлитта. Что за этим кроется?

– Я не знаю, Бен. Три простых слова. Я. Не. Знаю.

– Как ты узнал об убийстве?

– Позвонил председатель отделения партии в Сентс-Ресте. Кажется, узнал от копов, которые нашли тело. Словом, он позвонил Кларку Бекерману из НДК – они хорошо знакомы. А Кларк позвонил Маку – часов в шесть утра в субботу… Господи, ну и утречко выдалось! Уж коль дождь, так ливень!

– Есть ниточки к убийце?

– Никаких.

– Вот почему ты решил, что Дрю убит.

– Бен… я вычислил, что если убили Хэйза, могли убить и Дрю. Не верю я в совпадения.

– Что ты собираешься предпринять?

– Мы не можем лезть в дело об убийстве где-то в Айове.

– Зато Дрю – мое дело, очень даже личное.

– Черта с два! Теперь послушай меня, Бен – я не могу возиться еще и с тобой. Давай возвращайся в Нью-Йорк и держи фирму на плаву. – Помедлив, Боннер добавил: – Теперь между нами все чисто.

– Советую тебе присматривать за Олли Ландесманом, дружок. Если потребуется кнут, не стесняйся. И если станешь искать внутреннего врага, начни с Олли.

– Доброй ночи, Бен.

Дрискилл услышал щелчок. Он с облегчением подумал, что дружба не полетела к черту. Бен знал, что не шутил.

Он совсем проснулся, и заснуть снова надежды не было. Отправился на кухню за стаканом ледяной воды, миновав мирно храпящего Мака. Потом вернулся в спальню. Надо было сообразить, что делать дальше. Ландесман облил грязью фирму – его «семью» – перед президентом. Не окажется ли она теперь под подозрением? Может, и так. Если этим займется Олли. Олли способен устроить утечку в прессу. Но контора Баскомба может постоять за себя. Во всей Америке не найти фирмы более мощной и уверенной в своей правоте, чем контора Баскомба. Сложность в убийстве Тарлоу. Что он делал в Айове, во владениях Хэзлитта? Кто решил, что он должен умереть?

Бен включил маленький телевизор у кровати. Может, будут новости с Западного побережья. Времени было полдвенадцатого. Он нашел спецвыпуск «Ночной линии». Тед Коппел с очень серьезным видом говорил:

«Непосредственно вслед за гибелью Дрю Саммерхэйза, давнего советника президента – обстоятельства смерти которого полиция Лонг-Айленда в настоящее время считает таинственными, мы получили известие, еще более значительное и неприятное для президента Боннера. Этим вечером, выступая перед ветеранами внешних войн в Сент-Луисе, бывший президент Шерман Тейлор отказался от борьбы, однако не в пользу своего бывшего вице-президента Прайса Куорлса. Менее часа назад Шерман Тейлор подорвал самую крупную мину за время последней кампании – он сменил партию. Отныне Шерман Тейлор – демократ, и всю свою мощную поддержку он передает айовскому миллиардеру Бобу Хэзлитту, соперничающему с президентом Боннером за выдвижение от демократов. Давайте посмотрим».

Экран внезапно заполнил дальний вид на трибуну в Сент-Луисе, затем крупный план худого, решительного, несколько надменного лица бывшего генерала морской пехоты, позднее – республиканского президента Шермана Тейлора: уверенный взгляд, ясные глаза прирожденного вождя, короткие волосы с сединой на висках. Он улыбался, кивая восторженной толпе. Затем кадр сменился, захватив Тейлора на середине речи: сверхъестественно белые зубы, желваки мышц на скулах…

«Вы… и я… знаем, что это означает для американцев перед лицом разгорающегося пожара. Мы знаем, что живем в опасное время. И мы должны выбрать лучшего, кто поведет за собой эту великую нацию. Я глубоко уважаю достойного Прайса Куорлса, верного кандидата республиканской партии, и я испытываю немалое уважение и даже теплое чувство к человеку, который победил меня в борьбе за президентский пост четыре года назад, к Чарльзу Боннеру… Но совесть требует от меня открыто высказать, кого я выбираю своим президентом… и этот человек – Боб Хэзлитт, житель великого штата, нашего северного соседа, Айовы!»