— Ты кто? — крикнул звонкий девчачий голос.

— Кадет вологодского княжества Андрей Мухоморов.

— Какие войска? — спросила девушка.

— Был пехота, а скоро стану механизированные, как польский шагоход починю.

Через пять минут я сидел около троих пограничников и лечил раненого.

— Что ты с таким талантом делаешь в этой дыре? — недовольно спросила девушка.

Я покосился на нее и только вздохнул. Красивая, черноволосая, спортивная, хоть и до крайности изможденная, примерно моих лет. Погоны, кстати, тоже кадетские. Хотя почему «тоже», я то уже не кадет… Но главное то, что за пять минут она уже успела трижды сменить настроение. Сначала радовалась как ребенок, потом ругалась как сапожник, когда я сказал, что никого из преследователей не убил, затем опять радовалась, а теперь вот… недовольна.

— Готовлюсь к поступлению в Тверскую Магическую Академию. У меня магические способности только месяц назад проснулись, — буркнул я.

— У нас, значит, учится будешь, — сразу сменила гнев на милость девчонка. — Я уже на второй курс перешла, возьму тебя под покровительство. Ты вон какой молодец!

Я хотел было ответить что-то язвительное, но заметил, как немолодой солдат, который прикрывал отступление, а сейчас отдыхал, прислонившись к стволу, подмигнул мне, а дриада за пазухой еле слышно хихикнула, и решил оставить возмущение при себе.

Пока отдыхали, я по-быстрому разобрался, что это за отряд. Просто дальняя разведка. Ехали на легком шагоходе и попали в засаду, устроенную отрядом из десятка поляков на двух шагоходах. Эти земли, протянувшиеся за моим селом километров на двести на север, а на запад почти до Балтийского моря, считаются спорными. Точнее, их считают своими Тверское царство, Гданьское королевство и Гетеборгская уния, занимающая часть Скандинавии. А так как земли болотистые и пустынные, то серьезно воевать за них никто не хочет, а пока идут вялые дипломатические споры, обозначают присутствие малыми патрулями.

Вот этот патруль и нарвался. Сначала переругивались через узенькое озерцо, а затем дошло и до стрельбы. Тверчане сразу подстрелили ноги одному вражескому шагоходу, но их собственную машину тоже подбили, а ещё и ранили командира патруля, молодого, но уже опытного капрала. А дальше почти сутки пробирались к своим, и уже совсем рядом с моим селом их всё-таки догнали.

Девушку звали Викторией и она была прикомандирована к патрулю как маг-стажёр. Умела лечить и ещё по мелочи. Во время бегства всю ману тратила на лечение раненого, поэтому чем-то ещё помочь не могла. Но благодаря ей командир находился хоть и в тяжелом, но стабильном состоянии.

Я тоже попробовал лечить, но у меня получилось только немного укрепить организм парня. Тоже немало, но сейчас это особо ничего не давало, так что я оставил половину запаса маны, чтобы, если что, потратить его на усиление органов чувств. А то мало ли. Вдруг поляки решат вернуться. Маловероятно, но рисковать не хочется.

Мы быстро починили совсем развалившиеся носилки, и быстро пошли к моему селу. Я легко нес их с задней стороны, а двое уставших солдат спереди. Совсем вымотавшаяся и еле переставлявшая ноги магичка сначала брела позади, затем взялась как бы помогать за одну ручку, но уже через сотню шагов по сути чуть не повисла на ней.

В итоге мне надоело это мотыляние, и я, сняв одну руку с рукоятки носилок, перехватил руку девушки и положил на свой локоть. Так дело пошло намного лучше и уже через полчаса мы входили в поместье.

Я быстро распределил бойцов на отдых и выставил на стол всё что было съестного. А когда на минуту остался один, Ива высунулась из своего убежища и быстро произнесла:

— Здесь шесть крестьян. Работают.

Точно! Сегодня же их день, как-то я за суетой совсем забыл. А крестьяне же это не только очень хозяйственные ребята, но и три повозки на шестерых.

Я выскочил из поместья и побежал к гостям, которые завидев меня, да ещё и бегущего, чего-то страшно испугались. А чуть ближе я и понял чего. Точнее услышал. Один мужик старательно прятал под сено здоровенный мешок с чем-то стеклянным. И я даже догадываюсь с чем!

Приехав и обнаружив, что хозяина дома нет, эти шустрые мужики решили разжиться благами на халяву. Вот и загрузили телеги ударными темпами, рассудив, что я не в курсе, что там из крестьянских домов разобрано, а что нет. Мало того, они ещё и по усадьбе пошарились. В дом соваться побоялись, но в сторожке нашли весьма ценные для них пустые бутылки. Может ещё что к рукам прилипло из инвентаря. Но мне сейчас не до этого.

— Смотрю сегодня вы трудитесь как никогда, — усмехнулся я, подходя к телегам.

— Так это… барин… — замялся старший. — Бабка Варвара сказала, что сегодня ливень будет страшенный, а она никогда не ошибается в таком деле. Вот мы и хотим, значит, вернуться поскорее, а то дороги развезет, так что и пешком не пройдешь, не то что на телеге.

Я кивнул, даже проигнорировав запрещенное мной обращение «барин», и распорядился:

— Ладно! Сейчас быстро разгружайте одну телегу с лучшей лошадью и через пять минут подъезжайте к усадьбе. Повезете раненого бойца в крепость. В награду ещё дом на разбор получите. Выполняйте!

Я не стал ждать и побежал обратно, а когда ворвался в дом, то Вика как-то смущенно произнесла:

— Андрей, я ногу подвернула. Случайно… Бывает. Расслабилась. А маны у меня нет. Капрала же надо срочно в госпиталь. Пусть бойцы его несут в крепость, как отдохнут, а я, если ты не возражаешь, денек у тебя погощу.

— А я это… — тупо уставился на девушку я, очень желая видеть её в гостях, но и как соврешь-то? — Насчет телеги договорился. Через пять минут соседские крестьяне подъедут.

Солдаты первым делом решили налечь на угощение, но я только махнул рукой и сказал:

— Берите с собой! По дороге поедите. Мне тут привозят всё что надо и сколько надо.

— Э-э-э… — вдруг совсем замялась и даже покраснела Вика. А потом быстро сказала товарищам. — Вы езжайте с командиром, а я у Андрея погощу пару дней. Вдруг… Э-э-э… Преследователи нагрянут. Прикроем вас с тыла.

Я чуть рот не разинул и только сделал приглашающий жест, а солдаты заулыбались, и старший из них опять подмигнул мне, после чего прожевал хлеб с колбасой и, давясь то ли смехом, то ли непрожеванной пищей, заявил:

— Это дело! Вы, госпожа