- У нас практически не осталось продуктов, - заговорил Биг Бо, - пресной воды на пару суток, даже меньше, - в его голосе я слышала не желание меня переубедить, но донести, что под моим началом слишком много зависящих от моих действий людей, доверившихся мне, пошедших за мной.

Я прекрасно его понимала. Глупостью никогда не страдала.

- Капитан, вы же не знаете, может те колдуны действительно навредили кому-то, убили, ограбили, - продолжал сверлить меня взглядом Бо.

- Так, - приняла решение я, чувствуя, как время утекает, словно вода между пальцами, - ты, Большой Бо, берёшь с собой Пита и Сэма, отправляетесь на рынок, как ни в чём ни бывало, закупаете всё необходимое для дальнейшего путешествия. Продавать ничего не будем, на это просто нет времени. Я и Говард вас ненадолго покинем. На корабль вернёмся сразу же, как позволят обстоятельства. Тебя, маэстре, взять с собой никак не могу - ты слишком колоритная фигура, уж прости.

- Что вы задумали, Ваше Высочество? - резко наклонившись ко мне, тихо прошептал чернокожий гигант, сверля меня пронзительным взглядом тёмно-карих, практически черных глаз.

Так же быстро нагнулась к нему и ловко стянула с его шеи серый, но чистый платок:

- Возьму ненадолго, благодарю! - вместо ответа, сказала я, повязывая тряпицу вокруг шеи, - Говард, делай как я. Бо, - заметив, как заиграли желваки на челюсти гиганта, спокойно попросила, - прислушайся к себе. Успокойся, обратись к своему дару интуита.

После моих слов, кормчий удивлённо приподнял кустистую бровь, ненадолго задумался, а потом, чуть прикрыв веки, замер.

- Хорошо, - выдохнул он несколько мгновений спустя, и откинулся на жесткую спинку сиденья, - я вам верю. У вас должно получиться.

- Спасибо. - кивнула я ему и приоткрыла дверцу. - Идём, Говард.

Прежде чем выбраться из кареты, поправила чуть съехавшую бандану.

Я всё ещё выглядела, как мальчишка, и старалась вести себя соответственно: ходить, говорить чуть понизив голос, и смотреть прямо в глаза собеседнику.

Молодой маг легко спрыгнул следом за мной. Возничий был так увлечён происходящим на площади, что приподнялся на козлах и старался разглядеть, что там происходит, на нас он не обратил ни малейшего внимания. Быстро осмотревшись, пересекла грязную улицу и нырнула в просвет между близкостоящими домами.

Парочка мелких хрюшек деловито рылась в мусоре в тупичке, но более никого здесь не было.

- Говард, как твои силы? - спросила я.

- Ваше Высочество, просто прекрасно! Спасибо вам за то, что взяли меня с собой на сушу. Всё же на воде, когда не чувствуешь единение со своей стихией, очень сложно. Душа не на месте.

- Слушай, что от тебя требуется, - ещё тише заговорила я, - сначала осмотримся, подойдём ближе к приговорённым, я посмотрю на них, сложно, конечно, понять чисто по внешности, виновны ли они в чём-то, но, скорее всего, Святая инквизиция снова хочет убить невинных людей. Если я решу, что правда на стороне церкви, мы тихо уйдём. Если посчитаю, что магов нужно спасти, то поступим следующим образом...

На площадь нас буквально вынесло людской волной. Банданы мы натянули пониже, шейные платки приподняли, скрывая часть подбородка. Но до нас окружающим людям пока не было никакого дела, всё их внимание было сосредоточено совершенно в другом направлении и на другом объекте.

В центре круглой большой площади установили деревянный помост с гильотиной. Впервые в жизни видела это орудие убийства. От закравшегося ужаса чуть тряхнуло. Но я быстро взяла себя в руки, и, загнав свои страхи куда подальше, хотела было шагнуть вперёд, чтобы встать в первый ряд, но не тут-то было: такой плотный поток людей и шанса не давал проскользнуть. На вопросительный взгляд Говарда, подвигала бровями и, спрятав руки в полах своего тонкого плаща, вызвала молнии на кончиках пальцев.

- Ай! Ой! - зашипели люди, чуть сдвигаясь в сторону и давая мне пройти.

- Джек! Ты ущипнул меня, наглец! - вскричала женщина, получившая маленький укус молнии, - гад такой! Я всё мужу расскажу! Давно за мной ухлёстываешь!

Тихо посмеиваясь, я в итоге всё же оказалась в первых рядах, Говард - умница, ни на шаг от меня не отставал.

Получив парочку удивлённых взглядов людей, стоявших по соседству, я сосредоточилась на том, что происходило практически перед моим носом.

На помост ступил дородный священник в чёрной до пят сутане, на его шее висела увесистая цепь с крестом, что "величественно возлежал" на широкой груди мужчины. Пройдя к краю так, чтобы его было хорошо видно, замер на мгновение, окидывая замолчавшую толпу строгим взором, после чего неспеша заговорил:

- Сегодня будет совершена казнь над нечестивицами, поправшими заповеди Всевышнего нашего, преступившие его законы. Травница Мэри и её дочь Ирен своим чёрным колдовством варили зелья любви... - народ ахнул, потрясённый, - и продавали всем, кто к ним приходил за помощью приворожить чужого мужа, отравить неугодного соседа или торгового партнёра, - священник наслаждался реакцией толпы, послышались крики, полные ненависти, кто-то даже попытался вцепиться в идущих мимо "ведьм" в волосы, но охрана была начеку и не допустила их до осуждённых. - Мерой наказания за столь мерзкие преступления: отсечение головы...

Он говорил, но я его уже не особо слушала, я смотрела на женщин, шедших по живому коридору, образованному людьми. Обе держались явно из последних сил, но, тем не менее, головы их были гордо приподняты, взгляды сосредоточенны и спокойны; они словно не слышали беснующуюся вокруг толпу.

В них плевали, кидали какие-то овощи и комья грязи, но они и бровью не повели. Но я заметила, с каким трудом им даётся это показное равнодушие.

Кто прав, кто виноват? Для меня ответ был очевиден. Я не могла позволить отрубить головы этим двум молодым, прекрасным женщинам. Одной из которых было всего лет тринадцать. Даже если они и варили все эти зелья, то уж точно не от сытой жизни.

- Говард, - шепнула я парню, поднимая платок выше, чтобы скрыть половину лица. Парень едва заметно кивнул, начиная готовиться.

Женщина и её дочь, почему-то я была уверена в их близком родстве, уж больно похожими они были, поднялись по приставной лестнице на помост. Около гильотины уже стоял внушительных размеров мужчина, на его голову был натянут кожаный колпак, в прорезях для глаз сверкали светло-голубые безразличные глаза.

- Травница Мэри, - обратился к ней с напускной лаской священник, - покайся перед людьми. Облегчи душу.

Я едва заметно поморщилась от подобного лицемерия, и сделала уверенный шаг вперёд. Но на мои манёвры никто не обратил ни малейшего внимания, ведь всё самое интересное происходило на возвышении.

- А не кажется ли вам, святой отец, - фыркнула я, подходя к помосту вплотную, - что чревоугодие - это грех? - мои слова прозвучали достаточно громко, несмотря на то что я даже не особо повысила голос.