Бродик хмыкнул:

— Думаешь, не осчастливит? — Анна поняла, что его грудь прикрывает только рубашка. — Подумай еще раз. Я уже сказал тебе, что не терплю трусости.

До нее вдруг дошло, что он понял: она не станет смиренно подчиняться.

— Я не собиралась выказывать вам строптивость.

Его губы дрогнули, на лице появилось довольное выражение.

— Есть разница между страстью и раздражением.

Он одобрял ее. Это чувствовалось по его тону. Ее зубы прикусывали нижнюю губу, потому что она готова была растаять от этой похвалы. Было особенно важно, что похвала исходила от мужчины, которым она начинала все более восхищаться. Бродик не был самодовольной пустышкой с титулом. Он работал много и упорно, как и все его люди. Его взгляд остановился на ее груди, скрытой тонкой сорочкой. Анна внезапно осознала, что они одни. И разговаривают в ее спальне.

— Вы не должны находиться здесь, милорд.

— Это ваш отец научил вас говорить всем, что им следует делать? — резко спросил Бродик, и от этого его шотландский акцент стал еще заметнее. — Ты делаешь это очень часто в общении со мной. Я думаю, что пора, чтобы ты услышала, чего хочу я.

— Вы хотите меня уложить в свою постель. Я уже слышала это.

Она отреагировала на его слова быстро и довольно запальчиво. Бродик нахмурился.

— А ты хочешь, чтобы я вернул тебя к твоему отцу.

Он поставил колено на кровать, наблюдая за ее реакцией. Гусиная кожа покрыла ее обнаженные руки, трепет пробежал по ее телу. Бродик продолжал сверлить ее взглядом.

— Я заметил, что ты не просишь вернуть тебя к матери, а хочешь, чтобы я вернул тебя ко двору. Так чему удивляться, если я спрашиваю тебя, кто тебя там ждет?

Его рубашка открывала мускулистую грудь. Он наклонился еще ближе к Анне, и каркас кровати скрипнул под тяжестью его тела. Он двигался медленно, как бы пытаясь постепенно убаюкать ее и ввести в транс послушания. Она мысленно призналась, что это действует завораживающе — наблюдать, как его крупное тело захватывает ее постель. Об этом она кое-что слышала в течение ряда лет. Возбуждение овладело ею, когда она почувствовала запах его кожи. Он сильно отличался от тех мальчишек, которые пытались флиртовать с ней в Уорикшире. Те мальчишки просто выказывали свою смелость, несмотря на диктат Филиппы, Бродик же был реальным воплощением этой идеи. Анна верила, что он никогда не задрожит от страха… никогда.

— Объясни, что заставляет тебя возвратиться ко двору?

— Я… Я уже говорила вам.

Анна сомкнула губы, увидев, что он протянул к ней руку. Ею овладело оцепенение, она жаждала его прикосновений.

Анна хотела этого.

Желание набирало в ней силу, распускало лепестки, чтобы ловить исходящие от него токи. Она приподняла лицо и тихонько вздохнула, когда его пальцы погладили ее по щеке. Ее ресницы задрожали и приоткрылись, давая ей возможность увидеть, почему он не дотрагивается до других мест.

— Я в самом деле хочу видеть своего отца. Никого другого. Только его.

Говоря это, она смотрела ему прямо в глаза. Он погладил ей лицо теплой ладонью.

— Да, я вижу это по твоим глазам. Ты искренне любишь его.

— Да, люблю.

Большим пальцем он коснулся ее нижней губы. Сладострастные ощущения пронизали все ее тело. Они докатились до грудей, пробудили плоть. Оба соска затвердели и впились в тонкую ткань сорочки. Сердце подскочило в груди, хотя внешне она казалась удивительно спокойной.

— Именно по этой причине я не отправлю тебя, девочка. Я завидую ему и очень хочу добиться, чтобы я занял такое же место в твоем сердце.

Он поцеловал ее, не дав ей возможности высказать возражение, которое готово было сорваться с ее уст. Он принялся укачивать ее, затем положил спиной на кровать. Она оказалась под его телом, но он часть тяжести перенес на локти и стал дразнить ее нижнюю губу языком. Ее омыла волна сладостного трепета. Постель показалась ей неким земным блаженным местом, раем, где они могли порезвиться, позабыв о повседневных заботах.

Анна никогда не могла предположить, что объятия могут быть столь приятными. Его руки были сильными, но обнимал он мягко и нежно. Она заерзала, пытаясь перевернуться, но он контролировал ее попытки.

Она ощутила пьянящий аромат его кожи, когда он толкнулся языком в ее рот. Пальцами он придержал ей голову так, чтобы их рты могли соприкасаться, и стал дразнить ее до тех пор, пока она не ответила ему движением своего языка.

Ее затвердевшие соски прижимались к его груди, рождая в нем чувственный трепет. Ей вдруг стало жарко в сорочке, материя которой царапала ей кожу.

Анна была недовольна, что он в рубашке, ее пальцы старались отыскать его обнаженную кожу, которую она недавно мельком видела. Бродик прервал поцелуй, его губы скользнули по ее щеке и подборку.

Желание сделалось еще острее, и Анна приподнялась, чтобы быть ближе к нему. Он целовал ее в шею, делая это легонько и нежно, повторяя это снова и снова. Он положил ладонь ей на затылок и легонько покусывал кожу. Широкие плечи Бродика, которые ее сейчас восхищали, были шелковистыми на ощупь.

Бедра Бродика были обнажены, и их ноги сблизились, усиливая приятные ощущения. Он опустил ее голову на постель и поднял лицо, чтобы понаблюдать за ней. Их тела соприкасались внизу, и Анна ощутила животом твердость его плоти.

Дрожь пробежала по телу Анны, и похоть вонзила в нее свои когти. Она поддалась приливу ноющего желания между бедер, в самом интимном месте. Отсвет огня, догорающего в очаге, окрашивал ее партнера в багряный цвет, словно добавляя еще больше жара.

— Мне нравится, как мы разговариваем с тобой без слов.

Голос его был хриплый, но настойчивый. Бродик положил ладони ей на живот и бедра, затем потянулся к нижнему краю ее сорочки. Он наблюдал за выражением ее лица, когда его ладонь коснулась ее обнаженной кожи.

— Ты это чувствуешь, девочка? Между нами живет страсть.

Он погладил ее живот и стал медленно тянуть сорочку вверх. Анна не всполошилась, что сейчас предстанет обнаженной перед его взором; ее тело словно просило о продолжении его ласк. Она никогда не любила чувствовать себя обнаженной, но где-то в душе это в ней жило. Его ладонь оглаживала ей бедра, сдвигая сорочку. Наконец взгляду Бродика предстал обнаженный живот и треугольник волос. Его нога оказалась между ее бедер, пока он продолжал сдвигать сорочку к ее грудям.

— Ты поистине очаровательна, девочка. Как картинка.

Она не могла увидеть выражение его лица, потому что он в этот момент стягивал через голову ее сорочку. Но в его голосе слышалось восхищение.

— И ты еще хотела оставить меня на одиноком ложе. — Его взгляд скользил по всему ее телу, желание свело ему скулу, на которой в конце концов дернулся мускул. — Думаю, так нельзя.