«Лучше я выйду замуж за жабу», – подумала Майра. Но эта не слишком серьезная мысль привела ее в еще большее раздражение. Она заставила себя улыбнуться, готовясь встать и присоединиться к Хэрриет и мистеру Мизону, сидевшим за соседним столиком. Но кто-то быстро опустился на только что освободившееся место графа Хэверфорда.

– Держитесь от него подальше! – тихо проговорила виконтесса Энсли и тоже улыбнулась.

Майра вскинула брови.

– Вы прекрасно поработали, – продолжала Хелен. – Вы умудрились наладить отношения с моим братом, едва он успел сюда вернуться. Разумеется, главная заслуга принадлежит сэру Эдвину Бейли. Без сомнения, вы занимались только тем, что поощряли его искать примирения. – Говорила виконтесса с сарказмом в голосе.

– Сэр Эдвин Бейли теперь является владельцем Пенвита, – твердо проговорила Майра. – Он утверждает свой авторитет так, как находит нужным. А вы, Хелен, когда-то были готовы забыть старую вражду. И мне казалось, вы будете рады, что она, наконец, окончена.

На мгновение глаза Хелен сверкнули, но она не забыла сохранить на лице улыбку.

– Как вам повезло, – продолжала она, – что сэр Эдвин решил – без всякого поощрения с вашей стороны, разумеется, – отправиться домой в самый разгар бала, а Кеннет пожелал потанцевать с вами во второй раз! Более того: он даже проводил вас домой, поскольку вы слишком беспокоились за свою матушку и не могли остаться в Данбертоне. И вам очень повезло, что он не смог вернуться домой и был вынужден заночевать в Пенвите. Можно даже подумать, что все это было спланировано заранее.

– Вы полагаете, что буран я тоже запланировала? – с презрительной усмешкой спросила Майра. Она не ожидала, что тогда, в Данбертоне, Хелен отнесется к ней так враждебно; не ожидала она и нынешней холодной ярости.

– Полагаю, что теперь мы услышим о том, что ваша помолвка, к несчастью, расторгнута, – продолжала Хелен. – Интересно, кто проявит инициативу? Если сэр Эдвин, это будет унизительно для вас, если вы – позорно. Вам предстоит сделать трудный выбор, мисс Хейз. Но конечно, все это окупится, если удастся сорвать более солидный куш. Мой брат – весьма заманчивая партия, не так ли?

Майра нахмурилась и опустила глаза, чтобы поправить салфетку рядом со своей тарелкой. Она не очень-то поняла смысл этой тирады. В отличие от своих братьев Майра и Хелен почти не общались в детстве. Они старательно избегали друг друга.

– Вы ожесточились из-за того, что случилось с Шоном? – спросила Майра.

– Ожесточилась? – Хелен даже подалась вперед. – Потому что он любил меня и женился бы на мне, если бы его не заставили отказаться от этого, так? Вы, конечно, можете сказать, что это мой отец и брат заставили его отказаться от меня, но не воображайте, будто я не знаю, кто нас предал. Кому вы рассказали? Кеннету? Неужели уже в то время вы пытались завоевать его расположение? Я всегда это подозревала. Но у вас не очень-то это получилось, ведь так?

– Я думала, он будет доволен, – сказала Майра. – Думала, он постарается вам помочь. Я… – Как наивна она была тогда! Она поверила Кеннету, когда он сказал, что любит ее. Она думала, что он собирается жениться на ней, уговорить своего отца – и ее отца тоже – и добиться ее руки. Думала, что он обрадуется, узнав, что Шон и Хелен тоже будут участвовать в этой борьбе. Ей и в голову не пришло, что предполагаемый брак между Шоном и Хелен заставит Кеннета поступить так, как он поступил, и солгать так, как он солгал. Едва Майра вспомнила об этом, как ей опять стало нехорошо.

Хелен с улыбкой наблюдала за ней.

– Я полагала, что вы более сообразительны, – проговорила она с презрением. – Я думала, у вас заготовлено множество всяких объяснений, отрицаний и оправданий. Может быть, все-таки у вас есть совесть? Держитесь подальше от Кеннета. Он женится на Джулиане Уишерт, и его семья очень этому рада.

– Стало быть, вам незачем опасаться меня, верно? – резко проговорила Майра. Она опять сердилась. Но неужели она надеялась, что, явившись сюда, поднимет себе настроение?

И тут Майра вспомнила о том, как однажды к вечеру в начале декабря – с тех пор не прошло и месяца – она, улучив часок, отправилась к впадинке на береговом утесе. И во время прогулки предавалась размышлениям о переменах, которые вскоре произойдут в ее жизни. И тут на фоне неба появился Кеннет. Сколько всего произошло с тех пор! В ее жизни все изменилось, все разрушилось.

И все потому, что он не сдержал свое слово и вернулся домой.

– Держитесь от него подальше! – повторила Хелен. Еще раз улыбнувшись, она встала и исчезла в дверях бального зала.

И Кеннет, граф Хэверфорд, хотел, чтобы она вышла за него замуж, думала Майра. Чтобы Хелен стала ее золовкой, а графиня – свекровью? Сама по себе эта мысль способна привести в ужас.

Майра вдруг подумала о том, что ей не следовало ужинать. Но разве она что-нибудь ела? Опустив глаза, Майра увидела на своей тарелке какую-то еду, но, наверное, она все-таки что-то съела. Вот глупо – забыть, ела ты или нет! Она выпила полчашки чаю и почувствовала легкую тошноту. И вдруг ее охватил ужас при мысли о возможной причине этой тошноты.

«Нет, глупости все это», – подумала Майра, мысленно отругав себя. Она встала и направилась к столику, за которым сидела Хэрриет. Шла с улыбкой, стараясь не думать о тошноте.

Солнечный восход за окнами утренней гостиной обещал прекрасный новый день и хороший новый год. Снега уже совсем не было, только кое-где трава казалась как бы припорошенной чем-то белым. Однако первые весенние ростки должны были появиться из земли не раньше чем через месяц. На фоне голубого неба темнели голые ветви деревьев.

Майра смотрела в окно, подперев ладонью подбородок, сидя за маленьким письменным столиком, за которым писала письмо. Она ждала, пока высохнут чернила. Это письмо – одно из самых трудных, которые ей довелось написать в жизни. Наверное, хорошо, что оно написано в первый день нового года.

Что с ней теперь будет? Что будет с ее матерью? После смерти сэра Бэзила Хейза осталась очень скромная сумма. Мать с дочерью почти полностью зависели от сэра Эдвина Бейли. И можно ли ожидать от него какой-то особой щедрости теперь, когда она так оскорбила его, расторгнув помолвку? А именно это она только что и сделала. Будь они более родовиты, этого было бы достаточно, чтобы ее на всю жизнь изгнали из общества. Даже здесь, в Тамауте, ей будет трудно какое-то время высоко держать голову и сохранять уверенность, что она желанная гостья в домах своих знакомых.

Майра аккуратно сложила письмо. Нечего себя жалеть. Ей некого винить, кроме себя самой. Она встала. Пора отослать письмо. Она отправится в Тамаут. Прогулка пойдет ей на пользу. Сегодня утром ее все еще мутило. Но это пройдет, как только она сделает то, что нужно сделать. Именно нерешительность, чувство вины – вот из-за чего она всю неделю чувствует себя так плохо. А как только вернется домой, поговорит с матерью.