Как и следовало ожидать, в таких условиях разгром ВВС Западного фронта оказался быстрым и сокрушительным. Однако даже в этой обстановке хаоса и катастрофы нашлись авиачасти, командиры, лётчики, которые с честью выполнили свой долг. Обо всём этом и пойдёт речь в настоящей главе.

Западный Особый военный округ, на базе управления и войск которого развёртывался Западный фронт, был вторым (после Киевского Особого) по численности и боевой мощи в Вооружённых Силах СССР. В соответствии с предвоенными планами высшего командования Красной Армии (Директива б/н наркома обороны СССР и начальника Генштаба КА командующему войсками Западного ОВО, апрель 1941 г.), перед войсками Западного фронта ставились следующие задачи:

«…Ударом левого крыла фронта в общем направлении на Седлец, Радом способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблин-Радомскую группировку противника… На 3-й день операции подвижными частями овладеть Седлец и на 5-й день переправами на р. Висла; главными силами на 8-й день выйти на р. Висла в готовности форсировать её. В дальнейшем иметь в виду действия на Радом (200 км к юго-западу от Бреста. – М.С.) с целью полного окружения Люблинской группировки противника во взаимодействии с Юго-Западным фронтом. Для обеспечения главного удара фронта нанести вспомогательный удар в направлении Белосток – Варшава, с задачей захватить Варшаву и вынести оборону на р. Нарев. Упорной обороной армий правого крыла фронта на участке р. Неман, Остроленка прочно прикрыть направления на Лида и Волковыск – Барановичи…» (181)

Начавшаяся утром 22 июня война застала войска Западного фронта в движении, в момент, когда они не успели ни завершить развёртывание запланированной наступательной группировки, ни начать построение импровизированной оборонительной группировки. В случайным образом сложившемся «первом эшелоне» фронта (3, 10, 4-я армии) находилось 13 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, 4 механизированных корпуса (т.е. 8 танковых и 4 моторизованных дивизии). Ещё 11 стрелковых дивизий находились на марше, на расстоянии от 100 до 350 км от границы, имея задачу выйти в предусмотренные планом районы развёртывания к 1 июля. Два формирующихся мехкорпуса (17-й и 20-й), находившиеся в глубине построения фронта (в районе Барановичи и Борисов соответственно), были «механизированными» лишь по названию. В глубоком оперативном тылу фронта, в полосе Витебск, Смоленск, Гомель развёртывались три армии (22, 20, 21-я) Второго стратегического эшелона (см. Карту № 3). Сосредоточение этих армий резерва ГК должно было завершиться лишь к 3 – 5 июля.

Незавершённость развёртывания и неотмобилизованность войск округа была усугублена странной беспечностью командования Западного ОВО. По сей день не удалось обнаружить (что, однако, не может – при сохраняющейся ситуации с закрытостью архивов бывшего СССР – служить основанием для категорических утверждений) документы, которые бы свидетельствовали о решительных действиях по повышению боеготовности войск в последние предвоенные дни – подобно тому, что пыталось сделать командование соседнего, Прибалтийского ОВО.

Несмотря на то, что сосредоточение немецких войск у границы было достаточно точно выявлено разведкой, несмотря на отчётливо слышимый гул моторов выдвигающихся к границе танковых колонн вермахта, командующий Западным ОВО генерал армии Д. Г. Павлов так и не принял все возможные в рамках его полномочий (и ограничений, накладываемых «большой игрой» Кремля) меры для приведения вверенных ему войск в боеготовое состояние. Некоторые решения руководства округа – такие, как вывод многих зенитных частей на окружной полигон восточнее Минска, сосредоточение двух десятков артиллерийских полков 10-й армии на полигоне Червоный Бор вблизи границы, размещение в казармах Брестской крепости двух стрелковых дивизий, размещение 22-й танковой дивизии (14-й МК) в просматриваемом противником военном городке у самой линии пограничных столбов – вовсе не находят рационального объяснения и на протяжении многих лет остаются предметом ожесточённых споров в мемуарной и публицистической литературе…

Очертания границы (выдающийся далеко на запад «белостокский выступ»), характер местности и дорожная сеть (непроходимый район лесов и болот в районе Белостока и южнее его, наличие магистральных автодорог Брест – Минск и Вильнюс – Минск) подсказывали вполне очевидный план действий немецких войск: нанесение двух мощных ударов подвижными соединениями под основания «белостокского выступа» с последующим окружением советских войск. Варианты возможны были лишь в определении глубины оперативного прорыва и, соответственно, размеров образуемого «котла».

Советское командование, как можно судить по содержанию Плана прикрытия ЗапОВО, предполагало, что противник нанесёт удары по направлениям Сувалки – Лида, Сувалки – Белосток, Седльце – Бельск, Брест – Барановичи; другими словами, предполагалось, что глубина ударов противника не выйдет за пределы т.н. «Западной Белоруссии». Командование Группы армий «Центр» и 3-й танковой группы вермахта предлагало гораздо более решительный вариант действий, с ударом 3-й ТГр через Вильнюс на Полоцк и Витебск, 2-й ТГр от Бреста на Бобруйск, Рогачев с последующим окружением всей группировки советских войск, находящихся к западу от линии рек Западная Двина и Днепр. Однако Верховное командование вермахта отклонило эти предложения как авантюристичные и решило «ограничиться» окружением войск Западного фронта со смыканием немецких танковых клиньев в районе Минска.

В составе ГА «Центр» насчитывалось 31 пехотная, 9 танковых, 1 кавалерийская и 7 «расчётных» (с учётом отдельных моторизованных частей и соединений ваффен-СС) моторизованных дивизий. Формально говоря, численное превосходство вермахта было весьма скромным – 48 немецких дивизий против 43 советских (две кавдивизии Красной Армии учтены здесь как одна «расчётная дивизия»). На стороне наступающих (вермахта) не было и количественного превосходства в танках. Так, в составе четырёх мехкорпусов Западного фронта (т.е. не считая формирующиеся 17-й и 20-й МК, не считая танковые полки кавалерийских дивизий и сотни лёгких плавающих танков в составе стрелковых дивизий) было 2345 танков, а на вооружении танковых дивизий ГА «Центр» числилось суммарно 1936 танков (к этому числу следует также добавить порядка 280 САУ разных типов в составе отдельных дивизионов «штурмовых орудий» и самоходных «истребителей танков»).

В такой ситуации исход оборонительной операции в Белоруссии (если принимать во внимание лишь военно-оперативные соображения, оставляя за скобками всё остальное) определялся главным образом двумя факторами.

Во-первых, способностью частей и соединений первого оперативного эшелона Западного фронта задержать, опираясь на естественные (реки Буг, Бебжа, Неман) и рукотворные (порядка 500 дотов Гродненского, Осовецкого, Замбровского и Брестского укрепрайонов) оборонительные рубежи, наступление численно превосходящих сил противника на 3 – 4 дня.

Это позволило бы завершить основную часть мобилизационных мероприятий (плановые – разумеется, полностью сорванные в реальности – сроки отмобилизования составляли 1 – 2 дня для стрелковых дивизий, 3 – 5 дней для танковых и моторизованных), доукомплектовать войска приписным составом и автотранспортом, а также значительно уплотнить оборону за счёт выхода к фронту 11 свежих стрелковых дивизий «второго эшелона». С точки зрения советских уставов того времени (ПУ-39) оборона против численно превосходящих сил противника рассматривалась как норма, а вовсе не как особые «форс-мажорные» обстоятельства («п. 369. Оборона преследует цель упорным сопротивлением разбить или связать наступление превосходных сил противника меньшими силами… п. 370. Оборона должна противостоять превосходным силам наступающего противника, располагающего мощными средствами подавления…»).