class="v">И ждет нас, и ждет нас…."

Инцидент в Настасьино

Дело было как-то ночью, за околицей села,

Вышла из дому Настасья в чем ее мама родила,

Налетели ветры злые, в небесах открылась дверь,

И на трех орлах спустился незнакомый кавалер.

Он весь блещет, как Жар-Птица, из ноздрей клубится пар,

То ли Атман, то ли Брахман, то ли полный аватар

Он сказал — "У нас в нирване все чутки к твоей судьбе,

Чтоб ты больше не страдала, я женюся на тебе."

Содрогнулась вся природа, звезды градом сыплют вниз,

Расступились в море воды, в небе радуги зажглись.

Восемь рук ее объяли, третий глаз сверкал огнем,

Лишь успела крикнуть "мама", а уж в рай взята живьем.

С той поры прошло три года, стал святым колхозный пруд,

К нему ходят пилигримы, а в нем лотосы цветут.

В поле ходят Вишну с Кришной, климат мягок, воздух чист,

И с тех пор у нас в деревне каждый третий — индуист.

Истребитель

Расскажи мне, дружок, отчего вокруг засада?

Отчего столько лет нашей жизни нет как нет?

От ромашек — цветов пахнет ладаном из ада,

И апостол Андрей носит Люгер-пистолет.

Оттого, что пока снизу ходит мирный житель,

В голове все вверх дном, а на сердце маета,

Наверху в облаках реет черный истребитель,

Весь в парче-жемчугах с головы и до хвоста.

Кто в нем летчик — пилот, кто в нем давит на педали?

Кто вертит ему руль, кто дымит его трубой?

На пилотах чадра, ты узнаешь их едва ли,

Но если честно сказать — те пилоты мы с тобой.

А на небе гроза, чистый фосфор с ангидридом,

Все хотел по любви, да в прицеле мир дотла

Рвануть холст на груди, положить конец обидам,

Да в глазах чернота, в сердце тень его крыла…

Изыди, гордый дух, поперхнись холодной дулей.

Все равно нам не жить, с каждым годом ты смелей.

Изловчусь под конец и стрельну последней пулей,

Выбью падаль с небес, может станет посветлей…

Черный брахман

Когда летний туман пахнет вьюгой,

Когда с неба крошится труха,

Когда друга прирежет подруга,

И железная вздрогнет соха,

Я один не теряю спокойства,

Я один не пру против рожна.

Мне не нужно ни пушек, ни войска,

И родная страна не нужна.

Что мне ласковый шепот засады,

Что мне жалобный клекот врага?

Я не жду от тиранов награды,

И не прячу от них пирога.

У меня за малиновой далью,

На далекой лесной стороне,

Спит любимая в маленькой спальне

И во сне говорит обо мне…

Ей не нужны ни ведьмы ни судьи,

Ей не нужно ни плакать ни петь,

Между левой и правою грудью

На цепочке у ней моя смерть.

Пусть ехидные дядьки с крюками

Вьются по небу, словно гроза —

Черный брахман с шестью мясниками

Охраняет родные глаза.

Прекращайся немедленно, вьюга,

Возвращайся на небо, труха.

Воскрешай свово друга, подруга,

Не грусти, дорогая соха.

У меня за малиновой далью,

Равнозначная вечной весне,

Спит любимая в маленькой спальне,

И во сне говорит обо мне,

Всегда говорит обо мне.

Великая железнодорожная симфония

Я учился быть ребенком, я искал себе причал,

Я разбил свой лоб в щебенку об начало всех начал.

Ох, нехило быть духовным — в голове одни кресты,

А по свету мчится поезд, и в вагоне едешь ты.

Молодым на небе нудно, да не влезешь, если стар.

По Голгофе бродит Будда и кричит "Аллах Акбар".

Неизвестно где мне место, раз я в этой стороне,

Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне.

Есть края, где нет печали, есть края, где нет тоски.

Гроб хрустальный со свечами заколочен в три доски

Да порою серафимы раскричатся по весне.

Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне.

В мире все непостоянно, все истлеет — вот те крест.

Я б любил всю флору-фауну — в сердце нет свободных мест.

Паровоз твой мчит по кругу, рельсы тают как во сне,

Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне.

ЛИЛИТ, 1997

Если бы не ты

Когда Луна глядит на меня, как совесть:

Когда тошнит от пошлости своей правоты —

Я не знаю, куда б я плыл — я бы пил и пил,

Я бы выпил все, над чем летал дух, если бы не ты

Когда жажда джихада разлита в чаши завета,

И Моисей с брандспойтом поливает кусты,

И на каждой пуле выбита фигура гимнаста —

Я бы стал атеистом, если бы не ты.

В наше время, когда крылья — это признак паденья,

В этом городе нервных сердец и запертых глаз

Ты одна знаешь, что у Бога нет денег,

Ты одна помнишь, что нет никакого завтра, есть только сейчас.

Когда каждый пароход, сходящий с этой верфи — «Титаник",

Когда команда — медведи, а капитаны — шуты,

И порт назначенья нигде, я сошел и иду по воде;

Но я бы не ушел далеко, если бы не ты.

Из Калинина в Тверь