Мы, конечно, не все поняли из документов. Много идиоматических выражений, часть документа и вовсе написана сухим официальным языком. Те крохи, что удалось расшифровать, говорят о том, что мусорщики используют разумные миры как свалки. Именно потому мы их так и называем. Некое сообщество, членами которого они являются, отвело им нишу чистильщиков, тех, кто выбрасывает шлак и золу. Для кого-то это отработка, для других смертельная отрава, для третьих досадное недоразумение.

— Постойте, — нахмурился Прохоров. — Зачем такие сложности? Если у них есть мусор, не проще ли его сжигать, отправив на звезду или сбросив в черную дыру. Да попросту выбросить в космос. Это всяко проще, чем осуществлять экспансию целой планеты, чтобы установить гигантскую пепельницу.

— Я только предполагать могу, — развел руками координатор. — Свои действия они не поясняют, но, идя в технологическом и, уж чего греха таить, умственном развитии впереди человечества, мусорщики имеют аргументированный ответ. Жаль не говорят.

— Ну а все-таки?

— Ну, допустим, это слишком дорого. Кто будет заниматься утилизацией отходов? Это коммунальщикам платить, полигон обслуживать, тратиться на зарплаты, ремонт техники, транспортировку. Может, религия не позволяет, идет это все в разрез постулатам одному им известного гребанного мусорного бога.

В космос не выбрасывают, чтобы окружающий мир не засорять, а наши планеты воспринимают как большие железные контейнеры. Туда кидают все без разбора, пока он не переполнится. Часть перерабатывают, другая хранится несколько миллионов лет, а там в процессе распада уничтожает флору, фауну и другие полезности. Планета превращается в выжженную пустыню.

— А давно эти трешеры появились?

— Я же говорил, давно.

— Так чего столько ждали? Неужели не проще было просто взять и напасть на древнюю Русь и другие племена. Ни средств защиты, ни связи, ни регулярных войск, способных дать отпор супостату их уровня.

— Ну не скажите, Илья, — покачал седой головой новый знакомый. — Сообщение-то нужно. Хорошие дороги, быстрые самолеты, мгновенные сообщения для координации действий рабов в масштабе планеты. Отсутствие координации есть хаос, а хаос мусорщики не любят.

— Что есть хаос для муравья, является покоем для слона, — парировал майор и получил довольный кивок собеседника.

— Все это риторика чистой воды, мой друг. Каким бы позорным ни было это признание, но мы до сих пор не имеем толковой информации по врагу. Мы не уверены в причинах экспансии, не обладаем оружием, способным поколебать уверенность врага. Ни одного агента в их рядах, ни одного информатора. Мы предпринимали попытки внедрения, и не только наше подразделение, но все они неизменно заканчивались гибелью агента либо полным переходом на сторону мусорщиков. В какой-то момент мы просто прекратили попытки, чтобы не снабжать мерзкие морды информацией.

Одно мы знаем четко, с мелким калибром на мусорщика ходить бесполезно, да и крупный не особо помогает. Вот взять взвод да заставить его колотить по мишени из подствольников. Мишень, правда, на месте не стоит, огрызается, пытается тебя достать своими костяшками. Вы видели мусорщика? Ну, хотя бы раз в жизни?

— Видел.

— И как?

— Странное зрелище. Впечатление остаётся гадливое, будто в гнилую тыкву наступил. Страха, впрочем, никакого нет, а вот паника случилась, и, если бы не подготовка, я бы сплоховал. Я и так сплоховал, если честно. Не учили нас воевать с чужими.

— И не будут учить. Если не попросишь.

— Вы так и не ответили, что вы от меня хотите.

— Сотрудничества, полного и безоговорочного доверия, помощи. Нам остро не хватает людей, а вы один из немногих, пока не попавших под влияние нейрофона, боевых офицеров. Вы будете удивлены, но таких специалистов, как вы, осталось по пальцам сосчитать, и когда я так говорю, то не преувеличиваю. Всего шесть полевых агентов, двое под вопросом, один пропал без вести, и это в пределах северо-запада. По Евразии больше, но над этим работают другие подразделения.

— Вы меня вербуете?

— Да.

— Будете платить?

— Наемник? Нет, таких у нас достаточно. Даешь деньги, получаешь результат. Нужны толковые руководители на местах. Грядет война, черная, испепеляющая, гражданская. Очаги сопротивления уже вспыхивают, появляются летучие отряды, пытающиеся прекратить поставки нейрофонов. Это робкие уколы. Решающий удар мы нанесем, когда будем готовы, и поймем, куда именно надо бить.

Некоторое время просто молчали. Каждый думал о своем. В голове у Прохорова наконец сложилась более или менее ясная картинка происходящего, в которой не хватало только нескольких фрагментов, но именно они и были ключевыми.

— Программа, объясните мне программу.

— Та, что на телефоне?

— Да.

— На обычном аппарате не работает. Есть фильтр, крохотный кристалл, преломляющий свет. В свое время мы отбили пару ящиков, но чтобы оснастить всех, не хватает. Кристалл преломляет свет так, чтобы увидеть истинную сущность мусорщика, а не его личину. К слову говоря, мы так и не определили, есть ли у наших противников пол. Перед тобой вполне могла быть и дама. Как происходит эта маскировка, искусственная это или естественная способность мусорщиков, мы тоже пока не разобрались. Знаем, что они могут ей виртуозно владеть, и вычленить их из толпы может только очень внимательный человек. Меченосцы специально обучаются этому. Как только увидишь в толпе мужчину или женщину, ребенка или старика, которому будто бы не хватает места, используй телефон. Возможно, это и есть замаскированный враг, а коли так, не теряй времени.

— Что вы знаете о Фениксе?

— Практически все. Мы вели переговоры с Гордоном и Крашем, однако трешеры оказались проворней. Взяли числом, а не умением. Гордона действительно убили. Рядом со всем этим стоял Михаил, он видел, как инженера огрели по голове, и попытался помешать, но даже его боевой опыт и навыки не помогли. Нейрофон нового поколения, агрессивный, быстрый, с биологической средой внутри, быстро захватил мозг, подчинив себе волю человека, и тот, уверовав в то, что он ангел, просто шагнул с крыши. Команда на уничтожение, как всегда, поступила из ниоткуда.

— Ваши первичные задачи?

— Ну, ты хватил, брат, — координатор только покачал в удивлении головой. — Эта информация иногда недоступна даже для меня. Заброска нейрофона оказалась блицкригом для чужих. Мы не готовы были к такому повороту. Как они провернули эту блестящую операцию, ума не приложу, но за две недели человечество было опущено на колени.

Люди всегда хотели хлеба и зрелищ, и мусорщики выжидали нужного момента, чтобы голод усилился ровно настолько, чтобы это позволило добровольно шагнуть в капкан. Они ждали долго, как в очереди на прием к бесплатному врачу. Нам не понятно движение времени этих разумных монстров. Предполагаю, что годы для нас есть секунды для мусорщиков. Они терпеливо сидели в своих норах, наблюдая, как появляется инфраструктура, строятся вышки связи, прокладываются железные дороги, начинают убегать в горизонт асфальтовые полоски скоростных шоссе, поднимаются спутники на орбиту, и когда все было уже готово, появилось то, чем можно заманить человека. Мы не искушены в такого рода ловушках. Это было легко.