litbaza книги онлайнРоманыПрекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 133
Перейти на страницу:

— Хоть сразу в трибунал! — злобно сказала я.

25

После этого мы снова пили, и он пытался меня поцеловать. Я плакала, хохотала, кидалась в него рюмками. Потом он оттащил меня на руках в спальню и начал раздевать. Я кусалась, царапала его, даже схватила портновские ножницы и пыталась ударить. Он только смеялся. Так отвратительно, так торжествующе. И полосками рвал мою одежду. Было очень больно, когда он своим твердым коленом разжимал мои судорожно стиснутые ноги. У меня две недели после этого вся внутренняя поверхность бедер была сплошным синяком. Потом я локтем разбила ему нос и он залил и меня, и всю кровать кровью, но и не вздумал меня выпускать. Он был всегда жилистый, сухой и страшно здоровый. Силища была в нем нечеловеческая.

В конце концов я смертельно устала и в какой-то момент спросила сама у себя: а что я защищаю? Прекрасную жизнь в блистательном и таинственном мире? Так ее уже нет. И никогда не будет! Что еще? Свое тело? А для чего мне его теперь беречь? Для кого? Свою поруганную душу? А ее, выходит, как ни защищай, все равно в нее плюнут. Так черт с ними со всеми! Пусть будет что будет! Пусть они мной подавятся! Все равно я уже никому принадлежать не буду. Не поверю я теперь никому, решила я и расслабила сведенные судорогой ноги…

От неожиданности он даже опешил и, немного отстранившись от меня, удивленно всмотрелся в мое перепачканное его кровью лицо. Он, по своему разумению, ждал от меня какой-нибудь подлости.

«Пусть, отчаянно решила я, пусть подавится. Мне наплевать. Я даже не буду его рукой придерживать. Пусть он войдет в меня с размаху. Пусть изувечит меня своим дрыном».

Пока шла борьба, я все время ощущала его горячую, каменную тяжесть на своем животе, в самом низу. И еще со злостью подумала, что, видно, застоялся жеребец, что не больно-то ему дают, несмотря на его власть. Видать, не нашлась еще такая дура, как я! И еще я подумала, что пусть он меня проткнет насквозь! «Пусть я истеку кровью и умру, а он останется на всю жизнь убийцей. Пусть он мучается не только из-за жены, которую задолбал до смерти, но и из-за меня! Я ему буду ночами сниться. А по ногам, в его снах, у меня будет медленно течь кровь…»

В общем, с пьяной решимостью постановила я, это будет не половой акт, а скорее акт самоубийства.

Но он не спешил меня убивать, а осторожненько двигался с самого краю. Он даже специально сперва раздвинул мои ноги, вошел, потом сдвинул опять, чтобы таким образом хоть как-то регулировать его длину.

Ну уж нет, гадина, насильник, помирать — так с музыкой, решила я и снова широко расставила ноги, приподняв колени. От неожиданности он провалился в меня глубже, чем намеревался, но никакого ощутимого вреда при этом не причинил. До разрывов было еще явно далеко. Тогда я обхватила его руками за твердый волосатый зад и глубоко вогнала в себя, как он ни сопротивлялся. Кое-какую боль при этом я, безусловно, ощутила, но, стыдно в этом признаться, это была сладкая боль.

Убедившись, что таким образом мы летального исхода не добьемся, я совсем подняла ноги, чуть ли не вывернулась вся наизнанку, и при этом руками вжимала его в себя что есть силы. Сперва он сопротивлялся и был весь зажатый, потом постепенно осмелел и вскоре разошелся не на шутку. Я все ждала смерти и даже сама не заметила этого момента. Опомнилась я от нестерпимого наслаждения, когда он уже молотил меня со всего маха на полную длину и прижимался так, что лобку было больно. Вот уж правильно говорят, что пьяному море по колено…

«Чего же мы раньше, дураки, боялись?» — рассеянно по думала я и в ту же секунду потеряла всякую возможность соображать…

А дальше было что-то невероятное. Смерть подкралась с другого конца. Я вдруг забилась в конвульсиях, но не от боли, а от наслаждения. Я начала кончать. Притом не один раз, а от каждого его удара. Я кричала, кусалась, царапалась, но делала это не от боли, а от страсти. Потом я почувствовала, что и он кончил и пытался выйти из меня. Но не тут-то было. Я оплела его руками и ногами и вдавила в себя с такой силой, что на какое-то мгновение мы превратились в одно целое, в котором все переплелось неразделимо. Моя поруганная плоть и его торжествующая, убийца и его жертва.

26

На другой день у меня все-таки открылось легкое кровотечение. Все болело так, что я целый день провалялась в постели. Кровотечение меня страшно напугало, но к вечеру выяснилось, что это просто начались месячные. На два дня раньше.

Николай Николаевич позвонил в тот же вечер. Он с игривым смешком рассказал, что для объяснения разбитого и опухшего носа сплел на работе целую историю о нападении на какую-то женщину хулиганов и о том, как он ее храбро защищал. Хулиганы, по его версии, обратились в бегство и бесследно скрылись.

Он собирался после работы зайти ко мне «с портфелем», как раньше… Он никак не хотел понять, что между нами ничего, совсем ничего не может быть. Что вчерашний случай только усугубил наш разрыв. Что он вел себя как животное. Что он меня просто изнасиловал и если до этого я к нему ни чего не испытывала, кроме страха, то теперь я его ненавижу.

Игорь мне больше не звонил. Я ему тоже. Лека до тех пор мучил меня расспросами, что я была вынуждена рассказать ему все. Рассказывать мне было очень тяжело. Меня все время преследовал запах килек пряного посола и окурков, раскисших в килечном рассоле…

После этого случая я возненавидела и запах одеколона «Русский лес», которым всегда во время наших встреч благоухал Игорь.

27

Через полгода — это было уже весной 1958 года — мне снова позвонил Николай Николаевич и сообщил, что Игорю дали четырнадцать лет с конфискацией всего имущества. Правда, конфисковывать, как он и предполагал, оказалось особенно нечего.

— Слишком умным оказался твой мусорщик, — с невольным почтением закончил он.

— Для чего вы мне все это рассказываете? — спросила я.

— Просто так, — ответил он и повесил трубку.

А через несколько дней я в своей родной «Вечерке» на последней странице прочитала объявление:

Артель «Пятое декабря» Горвторсырьепромсоюза ликвидируется. Организациям и лицам, имеющим претензии к артели, предъявить их до 10 июня 1958 года по адресу: М. Строченовский пер., дом 7.

После указанною срока претензии приниматься не будут.

Ликвидком.

Лично я в ликвидком с претензиями не обращалась.

Конечно, я называла Академика сладким ежиком, но, вспомнив его в ряду всех остальных, постаралась тут же забыть.

Много в моей жизни было всего — и счастья и страданий, но самым большим разочарованием наградил меня он. За что?

Меня очень долго мучил этот вопрос.

Восемнадцатый (1957–1958 г.)

1

История с блестящим ученым, практически академиком, который в одну секунду превратился в вонючего мусорщика, повергла меня в пучину трагических размышлений. Что то было не так в моей жизни.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?