Она счастливо улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Он усилием воли отстранился.

– Извини, слишком тяжкий груз на меня давит. – Его голос вновь стал напряжённым. – В том, что произошло с Вадимом, есть моя вина, и я не могу об этом не думать.

– Но ведь тебя даже не было в Москве во время аварии. Ты был в другом городе, вместе со мной, – девушка недоумевала.

– Ты не понимаешь, Таня. Авария – это закономерный результат того, что ей предшествовало. Я видел, что с ним что-то происходит, и не помог, думал, повзрослеет, остепенится, и всё пройдёт.

– А разве у Вадима были неприятности? – Она была удивлена. Владимир Николаевич задумался.

– Ну, как тебе объяснить? Сын всегда хотел быть таким же, как я, – знаменитым чемпионом, которого знает вся страна. Он играл в лучших командах. Его брали в них иногда просто из-за фамилии, знали, что мой сын. Вадим к этому привык. Мне нужно было ему объяснить, что я достиг всего только упорными тренировками, а он плыл по течению только благодаря моей известности. – Мужчина тяжело вздохнул.

Таня слушала не прерывая, понимая, что ему необходимо выговориться.

– Понятно, что матч за матчем он стал играть всё хуже и хуже, психологически сломался, потерял уверенность в себе и уже не покидал скамейки запасных. Потом начал выпивать. – Владимир Николаевич безнадёжно махнул рукой. – Где я был в это время? Почему не поддержал сына? – Он в отчаянии закрыл глаза ладонью. Девушка нежно отняла его руку от лица. Он посмотрел на неё.

– Когда он женился на тебе, у него понемногу всё наладилось. Он многого хотел достичь ради тебя и быть самостоятельной личностью, независимой от имени отца. Но я видел, что ты его не любишь. И он это понял со временем и опять сломался. – Владимир Николаевич отвернулся и тихо произнёс: – А потом я забрал тебя у него. Когда ты уехала, он забросил тренировки и пил каждый день. Я не разрешал ему даже близко подходить к машине, забрал ключи. Но я так стремился к тебе, моя девочка, что забыл взять их с собой. Он, видимо, нашёл, и вот… – Слёзы не дали ему закончить. Они медленно катились по щекам, а девушка пыталась осушить их нежными поцелуями.

* * *

Прошёл месяц. Таня забросила учёбу и каждый день ездила в больницу. Ей стыдно было самой себе признаться, что делает она это ради того, чтобы увидеть Владимира Николаевича. Он по-прежнему жил на даче, но каждый день обязательно заезжал проведать сына. Ангелина Петровна не выходила из дома, пребывая постоянно в подавленном настроении и отказываясь бывать в больнице. Она не могла видеть своего единственного сына в таком состоянии, с ней случалась истерика. Таня дома ухаживала за женщиной и держала в курсе новостей о самочувствии Вадима. А новости эти были совсем не утешительные. Молодой человек по-прежнему находился в коме, и надежда, что он из неё выйдет, становилась всё более призрачной.

В один из дней Владимира Николаевича и Таню, которым как близким родственникам разрешено было находиться у постели больного в реанимации, пригласили в кабинет главврача. Известный всей Москве специалист, лечивший Вадима, тепло поздоровался и пригласил их сесть.

– Так как вы самые близкие родственники больного, то я обязан говорить с вами откровенно, – начал медицинское светило. – Сразу вам скажу, что состояние Вадима очень тяжёлое. Положительной динамики, на которую мы рассчитывали в результате проведённых операций и интенсивной терапии, не наблюдается. – Мужчина внимательно посмотрел на расстроенные лица своих гостей. – Хотя мы всё-таки не теряем надежды, – сказал он, чтобы их приободрить. – Но вы должны быть готовы к тому, что даже в случае, если Вадим выйдет из комы, он навсегда останется инвалидом. Ходить он не сможет. Передвигаться будет только на коляске. – Доктор внимательно посмотрел на побледневшую Таню. – За ним должен быть ежедневный качественный уход. Это сложно, конечно, но если вы любите своего мужа, то обязательно справитесь. – Он ободряюще улыбнулся девушке, которую била нервная дрожь.

– Извините, доктор, – спросил Владимир Николаевич охрипшим от волнения голосом. – Может быть, дополнительно нужны какие-то редкие лекарства? Вы скажите, у меня много друзей-спортсменов за рубежом, они пришлют. Какова бы ни была цена.

– Уважаемый Владимир Николаевич, мы знаем ваши возможности. Но все необходимые препараты у нас имеются. Ваш сын получает самое качественное и современное лечение. Вы известный во всём мире человек, но здесь и вы, и мы бессильны. – Доктор вздохнул и развёл руками. – Единственная надежда, что его молодой организм справится. Но готовиться нужно к худшему. Увы.

Совершенно убитые новостью, Таня и Владимир Николаевич сели в машину. Сказав, что не поедет на работу и отвезёт её домой, мужчина так гнал автомобиль, что девушке пришлось ухватиться за поперечную ручку над дверцей, чтобы удержать равновесие. За несколько кварталов от дома он свернул в тихий безлюдный переулок и остановил машину. Владимир Николаевич повернулся к Тане, и её испугала не только бледность, но и злое выражение лица, которое делало его чужим.

– Слушай меня внимательно, девочка, и обещай, что сделаешь всё так, как я сейчас скажу, – начал он, и от его жёсткого тона у девушки холодок пробежал по спине. Она утвердительно кивнула.

– Если Вадим выйдет из комы, я через знакомого адвоката оформлю вам развод, и ты сразу же уедешь. Тебе нужно будет перед отъездом только подписать заявление, и всё. Бумагу принесут прямо домой. Ты уедешь и никогда не будешь пытаться со мной увидеться.

– Но почему? Я не хочу уезжать, пожалуйста. – Она умоляюще сложила руки.

– Пойми, я слишком тебя люблю и не могу допустить, чтобы ты погубила свою жизнь, ухаживая за Вадимом. – Он произнёс это с прежним теплом в голосе. У Тани отлегло от сердца. Её любимый к ней вернулся.

– Ну и что? Зато я буду рядом с тобой, – с надеждой сказала она.

Мужчина с интересом посмотрел на неё.

– И как ты это себе представляешь? Имея сына-инвалида, я буду заниматься любовью с его женой? – Он покачал головой. – Нет, это невозможно. Я один должен нести эту ношу. Я виноват перед Вадимом, я сделаю всё, чтобы загладить свою вину.

– Но что же делать? Что делать? – Девушка уже не сдерживала себя от отчаяния. – Мы же с тобой любим друг друга, мы строили планы нашей жизни, а теперь? – В её голосе зазвенели слёзы. Владимир Николаевич мучительно застонал.

– Не терзай меня, Танечка, пожалуйста, прошу. Ты даже не представляешь, как мне тяжело. Сердце разрывается на две части, в одной – ты, в другой – сын. Я