— Слушай, хватит припирать меня к стенке! Да, я предпочитаю работать руками. И терпеть не могу лезть не в свое дело! Мне по барабану, для каких целей Гапон использовал гемолот.

— Ах, вот оно что! — Эрос пристально смотрел на приятеля. Взор его был враждебно-холодным, будто он впервые видел этого лысого парня. — Ты просто боишься ответственности. Ты трус, Палермо!..

— Замолчи сейчас же!

— …Ты боишься, что за смер… Что за то, что случилось с нашим товарищем, придется отвечать и тебе.

— Да!! Я боюсь! Я собрал обычный электронный аналог лотерейного барабана…

— Рулетки.

— Или рулетки, будь она неладна! Откуда мне было знать, что Кондрат превратит ее в орудие убийства?!

— Самоубийства, Палермо, самоубийства!

— Да хоть бы так! Но при чем тут я?!

— Что за шум, а драки нет? — внезапно в их истеричный ор вмешался третий голос. Знакомый и с первой же секунды вселивший надежду. — Кто сказал «самоубийство»? Разве можно бросаться такими словами?

— Если бы бросаться, — смущенным тоном возразил Эрос.

— Здравствуйте, ребята. Вызывали?

— Да, это я звонил. Спасибо, что приехали, — Эрос протянул руку для приветствия.

Перед ними стоял Александр Иванович. Как всегда собранный, спокойный и внимательный. Заметив скрючившегося во внутриутробной позе Гапона, немедленно шагнул к нему — мимо протянутой ему руки шагнул.

— Что это с ним? — врач проверил пульс, даже приложился ухом к Кондратовой груди, затем приподнял веко, пару секунд изучал глаз, сейчас похожий на перегоревшую лампочку. — Не нравится мне это… А вы чего молчите, парни? — он оглянулся, кольнул озабоченным взором обоих. Увидел неубранные бутылки, стаканы — помрачнел еще больше. — Перебрал? Отравился? — Александр Иванович неожиданно замолчал, заметно напрягся, зацепившись взглядом за грязные трубки и кабели, повсюду разбросанные по комнате. А сколько игл вокруг и лужиц крови, уже подернутых пленкой! Комок тотчас встал в горле, запредельный холод льдистым языком лизнул беззащитное сердце… Александр Иванович, совладав с сильным волнением, с трудом выдавил из себя:

— Боже, что здесь было?.. Наркоманский притон? Кровавая оргия?

— Ненаучный эксперимент! — вдруг выпалил Палермо. Все, нервы сорвались с откоса…

— Игра не на жизнь, а на смерть, — скосив на товарища осуждающий взгляд, добавил Эрос. Ему еще удавалось держать себя в руках.

— Так, а теперь все по порядку, — строго потребовал врач.

— Стоит ли? Долго очень рассказывать, — неожиданно заупрямился Эрос. — Лучше скажите, он жив?

— Ты давай рассказывай. А я сам решу, что лучше, — голос врача стал еще суровей.

— Александр Иванович, я вас не для этого вызывал. Чтоб вы Кондрата спасали, — в свою очередь напрягся Эрос. — Вы только скажите, он жив или уже…

— Что-о?! — возмущению врача не было предела, горло вновь сдавили стальные обручи. — Да как ты смеешь, мальчишка?!

— Смею, — Эрос парировал, стараясь не отводить взгляда от разгневанных глаз Александра Ивановича. Как же нелегко ему это давалось! — Мы заварили кашу, нам и расхлебывать. А вас просим лишь об одной услуге: нам нужен точный диагноз.

Александр Иванович изучающе, с некоторым подозрением разглядывал парня… Потом улыбнулся — открыто и просто, без тени враждебности и недоверия.

— Еще раз скажешь что-нибудь подобное, морду набью, не задумываясь. Договорились?

— Договорились, — с громадным облегчением улыбнулся Эрос. Ух, какой груз спал с души!

— Ну вы даете, Александр Иванович! — Палермо с неподдельным восхищением вытаращился на врача. — Я думал, вы, кроме стетоскопа и кисточки, ничего больше в руках не держали. А тут — в морду! Вот это поправка!

— Хм, ты не учел, что время от времени мне приходится брать в руки скальпель… Так, конец первой главы, приступаем ко второй. Кто из вас быстро и, не упуская ни одной детали, расскажет, что же все-таки произошло? Жизнь Кондрата на волоске, — Александр Иванович вновь смотрел на парней строгим учительским взглядом.

— Что ж вы тогда сами тянете? Вы же врач. Давно бы вызвали машину «скорой помощи», — не выдержав менторского тона, Эрос поморщился.

— Вот тут ты не угадал, дружище, — вполне миролюбиво улыбнулся врач. — Я такой же сумасшедший, как вы.

— Круто! — Эрос удивленно поднял брови, затем, сдавшись, махнул рукой. — Ладно, слушайте…

Эрос уложился в 11 минут. За это время Палермо пару раз пытался вставить свое словечко, но вскоре отказался от этой затеи — ему и самому было в новинку многое из того, о чем рассказывал Эрос. Стареющая «хрущевка», жильцы, изнывающие от скуки и тупости; будущее, утраченное одновременно с дешевой квартплатой и ценами на хлеб; политика, не вызывающая даже оскомины или позывов в прямой кишке; слепой секс, случающийся так же редко и неожиданно, как насморк; протухшая национальная идея, вонь от которой затмевает самое сильное, неудержимое желание проникнуть в смысл этой самой идеи — кормежки для крокодилов и шакалов-патриотов; новые особняки в центре города, старый, раздолбанный асфальт в том же центре; невыносимые старики, невыносимая молодежь, неизлечимые дети — маленькие человечки, в которых неизлечима, неутолима жажда жизни; пафос на грани фола; мода, заменившая пафос и энциклопедические знания; коррупция калибра гораздо более внушительного, чем у пушек с крейсера «Аврора»; нереально-реальный квартирный Гемоглобов вместо кабельного ТВ — кровь по трубкам, знания слаще радости обладания, коварней предательства и измены, азартней, нежели смерть из рук любимого; гемолот — клевая штука, прикольная рулетка, или, верней сказать, электронный револьвер с одним-единственным файлом…

— Короче говоря, ваш приятель бросил вызов судьбе и серым будням, — подвел итог Александр Иванович, с большим интересом слушавший Эроса. «Весьма любопытно, когда у таких красивых юношей возникают такие некрасивые, умные мысли», — подумал врач.

— Да, все было бы ништяк, если бы этот вызов не был принят, — Эрос невесело ухмыльнулся. — Сначала жребий пал на Савла…

— …Затем на девушку с чудесным именем Ален, — понимающе кивнул Александр Иванович. Улыбнулся — подбадривающее и тепло. — Да, совсем забыл. Два дня назад она пришла в себя. Слабенькая еще…

— И вы столько времени молчали! — вспыхнул, как новенькая стоватка, Эрос. Но, невзначай коснувшись счастливым взором Гапона, мгновенно застыдился своей радости. Как мог он радоваться, когда душа друга в этот момент, может, штурмовала бастионы рая или блуждала в катакомбах ада… Эрос глухо произнес. — Был брошен третий жребий…

— …И достался тому, кто его заказал, — подхватил мысль товарища Палермо. Вышло это так слаженно и убедительно, как мастерская комбинация у двух футбольных нападающих.

— Не факт, — не соглашаясь, покрутил головой Александр Иванович. — Я склоняюсь к мысли, что все, что произошло с ними, — дело фатума, случая. Опустим эпитеты — несчастный, смертельный и тому подобное. Лучше подумаем о том, как повторить опыт.